Дверь открылась, и в комнату вошли несколько солдат в зеленой форме. На них были нагрудники, латные перчатки и закрытые шлемы с узкими прорезями для глаз. В руках они держали прямоугольные стальные щиты с необычными гербами и клевцы. Если бы в Герцогстве была регулярная армия, то эти ребята могли бы называться её элитой. Это были Цеховики – отряды самообороны ремесленных цехов. Они имели лучшие доспехи, лучшее оружие, и лучшую боевую подготовку во всей стране. Но по уставу Цехов им было запрещено покидать приделы городов. Иначе, вполне возможно, битва на Ирдской равнине окончилась бы совсем иначе.
-Не будет с них толку. Ничего они такого секретного не знают. Глупо их было в одну камеру подсаживать, что бы они разговорились. – пробурчал один из цеховиков.
Другие цеховики согласно покивали и пинками погнали заключенных из камеры.
-С демоном осторожнее. Если заподозрите, что он собирается использовать магию – бейте в затылок – заметил один из конвоиров. Острие клевца прикоснулся к затылку Оки. Удар этим милым оружием проделал бы в черепе демона миленькую аккуратную трехгранную дырку, и судя по всему, цеховику очень хотелось сделать это.
Арестанты и цеховики прошли темными мрачными коридорами тюрьмы и вышли в город. Свет после полутьмы камер больно резанул всех по глазам. Бандит, демон и наемник замерли, но тычки в спину рукоятками клевцов заставили их идти дальше.
Город стойко держал оборону против орд Айзенкасла. Но он умирал. И признаки этого умирания были во всем. В пустых фонтанах с гниющей рыбой на дне, в жителях, которые словно тени шныряли по углам и подворотням, в тощих крысах, сидевших везде – на окнах пустых домов, на мостовых, на крышах…Они знали, что этот город скоро будет принадлежать им. И выжидали.
Некоторые дома были разрушены обстрелом из катапульт, и в развалинах теперь выли от горя потерявшие все хозяева. Лавки были закрыты, шикарные магазины, гордость Квента, таращились на улицы пустыми витринами. Возле немногочисленных продуктовых лавок, которые еще были открыты, стояли бесконечные очереди. Горожане злобно пихали друг друга пытаясь пробиться вперед, и грязно ругались, судорожно сжимая в руках клочки бумаги с нормами выдачи продуктов, которые в эти дни заменили деньги.
Возле госпиталя сидели ополченцы в обтрепанных мундирах и окровавленных повязках. Они вяло переругивались и чертыхались от боли в  гниющих ранах. Лекарства кончились еще в первые дни осады, и теперь даже небольшие раны грозили смертью. Заметив пленных, ополченцы напряглись и заворчали.
-Псы Айзена…Убить их…Смерть… - злобно шипели они и плевали в сторону конвоя.  И если бы не цеховики, они не ограничились бы плевками.
Вскоре конвой достиг главной площади. Когда-то это, наверное, было самое красивое место в городе – пышные клумбы, статуя Первого Герцога, нарядные дома, и величественная Ратуша…На площади проводились празднества, как религиозные, так и светские собиравшие толпы народу.
Но сейчас площадь была пуста и мертва. Цветы завали и сгнили, потому что никто их уже не поливал. У статуи Герцога не было головы – случайный камень из онагра пролетев пол города сбил её во время одного из штурмов. Окна в ратуше были заколчены, а у дверей  дежурили мрачные цеховики. Словно в насмешку, на стенах ратуши были видны выцветшие гирлянды – до начала войны шли приготовления празднику 300-летия города, и их так и не успели снять…А на месте помоста, где должны были выступать артисты или петь хоры храма Гайи, стояла грубо сколоченная виселица. На ней болтались несколько горожан с табличками «Предатель» на груди.
-У нас не было виселиц. Просто были не нужны. Ведь и смертной казни не было. Но у вас мы научились их строить. Конкретно эту построили несколько пленных солдат Айзенкасла. На ней же мы их и повесили – заметил конвоир.
Двери ратуши отворились, и пленных ввели в зал Суда. Там было темно и мрачно, почти как в тюрьме. На стенах мерзко чадила пара факелов, свет которых почти не разгонял полутьму
Огромная кафедра нависала над залом. За ней сидели трое Отцов Города. Седые старики, с тощими острыми лицами, впалыми щеками и желтыми глазами. Они напоминали воронов, которые сидят на ветке дерева в ряд и ждут пока издохнет лошадь, что бы начать пир.
-Демон! – прокаркал старик седевший справа и ткнул в Оки кривым пальцем с длинным желтым когтем на конце.
-Тише Гранденс. – проскрипел другой старик. – Итак, мы начинаем суд над солдатами Северного Княжества Айзенкасл, и мерзким порождением Синдел, демоном воды. Они обвиняются в убийстве граждан Герцогства Дорий, в грабежах, насилии, убийствах, в Синделопоклонничестве, мужеложстве, скотоложстве…
Продолжая бормотать старик опусти голову и засопел.
-Он что, весь кодекс перечитывает? Совсем стар стал, пан Амброс… - заметил третий Отец города. Он был моложе остальных двух, и в его глазах светился ум и коварство.
-Кроме последних двух пунктов, обвинения пана Амброса верны…До войны у нас не было смертной казни, и вы были бы приговорены к работе на каменоломнях сроком на 20 лет. Однако, учитывая что у нас нет доступа к каменоломням, и вряд ли он появится, суд принял решение казнить вас.
-Сжечь их! Сжечь! – завизжал первый старик брызжа слюной.
-Подожди, пан Гранденс. Пусть скажут что-нибудь в свое оправдание.
-Что? Оправдание? Я впервые согласен с паном Гранденсом, для них не может быть оправдания. К Синдел этот фарс! Выведите и отрубите им головы! – второй старик проснулся и сразу взял быка за рога.
-Нет! Нет! Сжечь! Сжечь! – упрямо замотал головой на куриной шее Гранденс. – Я хочу видеть, как сгорит этот демон воды! Они ведь не любят огня! Хочу, хочу!
-Тише, ясновельможные! Чем мы будем лучше, если убьем их без праведного суда? – третий Отец города вновь проявил рассудительность – и откуда такая жестокость? Мы их просто повесим. А демона можно четвертовать. Итак, оправдывайтесь. Более того, вы можете потребовать защитника. Если найдется кто-то, кто решит выступить в вашу защиту.

-Ах, тебя заставили – третий , так и оставшийся пока безымянным Отец Города состроил грустное лицо – небось, заковали в цепи, дали в руки меч и послали убивать наших людей пот прицелом арбалетов…
Притворная маска грусти слетела и её сменила гримаса уже непритворной, холодной ярости:
-Дрянь! Человека нельзя заставить ничего делать против его воли! Ты мог дезертировать, как дезертировало уже больше 1000 честных людей из вашей бесчестной армии! Ты мог всадить себе меч в живот, но не стать паршивым ублюдком и детоубийцей! Но ты сознательно пошел на это! Твои оправдания – бред! Ты будешь повешен! Сегодня же!
Старик приподнялся, став сразу похож на нахохлившегося стервятника. Желтые прищуренные глаза вперились в Волка:
-А ты! Наемник! В чью армию ты нанимался? В армию насильников, палачей, и убийц? И ты думаешь, раз ты наемник, это тебя оправдает? Дрянь! Убить Бенка? Ха! Не мерей всех по своим предыдущим нанимателям, дрянь – мы не подсылаем убийц! Если ты думал выторговать себе этим прощения – то ты ошибся!
Наконец Отец города перевел взгляд на Оки:
-А ты…Мерзкое животное, гнусное порождение Синдел…Одно твое существование достаточный повод для казни!
-Позвольте мне сказать – один из Цеховиков, стоящих справа от Оки, внезапно сделал шаг вперед.
-Я Сервек, цеховик Ткачей и брат Люкрава, аптекаря с Цветочной Улицы. Он со своим отрядом ополченцев участвовал в нападении наших войск на лагерь Айзенцев во время Ирдской Бойни. Но им не повезло наткнуться на Ледяных Рыцарей…Эти мясники перебили почти весь наш отряд, и Люкрав с четырьмя своими побратимами вынужден был бежать… Но, милстью Гайи, они наткнулись на этого демона. Тот не убил их, а более того, увел от войск Ледяных и провел через лес Виверн, где на них наткнулся наш разъезд. Фактически, он их спас. Люкрав и его парни – одни из немногих, кто пережил Ирдскую Бойню. Они прожили вместе с демоном несколько дней, и тот не причинил им никакого вреда, даже не связал их. По-моему, демон заслуживает милосердия, в отличии от этих псов. - солдат кивнул на Шэдоу и Волка - Я слышал о мирных демонах живущих во Фрагарии…
-Странно слышать такое… - задумчиво произнес Третий – странно слышать такое от тебя, ведь твоя мать, жена и твои дети жили в Зенисе…И насколько я знаю, в том городе были вырезаны все – от грудных младенцев, до седых стариков…
-Да – стиснув зубы ответил цеховик – все. У меня не осталось никого, кроме брата. Поэтому я прошу…Милосердия для этого демона, который не дал моему брату умереть.
-Я могу тебя понять – мягко проговорил Третий – и может быть даже…Я пошел бы на уступки…Но демону вынесла приговор церковь Гайи. И приговор этот – костер. И я не могу его оспаривать. Даже сам Герцог не мог бы. Поэтому увы…Единственное, за что я буду ходатайствовать после твоих слов – замена костра усекновением головы.
-Як скажите, пан – тихо произнес Сервек и сделал шаг назад.
-Итак, может у вас есть еще что сказать? Если же нечего – казнь будет приведена в исполнение немедленно.