Переговоры явно не задались.
Треклятый меховик лишь мерзко заржал на слова окрылённого, показывая ряд острых зубов. В общем-то, другого ответа было глупо ожидать, что отнюдь не помешало Зару именно так и сделать. Письменное подтверждение их сделки и упоминание об убеждении и правда были пустыми словами. Единственное, чего они могли добиться, это разозлить Морта и заставить его угрожать чем-то конкретным. Что можно было учесть в плане побега или даже убрать заранее. Но увы. Джаккай не то разгадал план демона, не то и не мог назвать явную угрозу, потому что её не было.
Хотя в этом случае приходить в каюту одному казалось вовсе бессмысленным. Раньше шарлатана сопровождали здоровяк-носильщик или свора стражников, готовые беспрекословно выполнять приказы. Сейчас с ним не было никого, кто мог бы защитить от нападения Синделова отродья. При этом ритуалист должен был знать, на что способен Шалгеззаар в бою. На что он тогда надеялся? Что летучий гад будет паинькой, выслушает несомненно разумные доводы и легко согласится? Или его сломят угроза близким и память об ошейнике?
Второе-то как раз и могло сработать. С каждым словом, вылетавшим из поганого рта Морта, окрылённый всё больше поникал и опускал голову. Так его прежде никто не костерил, даже жестокие сверстники из Ада. Или те неприятные воспоминания лишь потускнели за болезненностью и давностью лет?.. На словах проходимца о том, что демон лишь по его прихоти не прикован в трюме, перед глазами ясно предстала картина сотен пассажиров «Халлеса», стоящих на коленях перед лохматым изувером. На каждой шее поблёскивал металлический ошейник, от которого до когтистой лапы джаккая протянулась длинная цепь; в неволе оказались даже приёмные дети Зара. Ноздри на вытянутой морде вздулись, кулаки сжались так, что побелели костяшки, когти на ногах оцарапали пол, но и только. Рогатая голова сильнее пригнулась, уводя взгляд от чадящего нахала.
Но как бы он ни был отвратителен, капитан был прав: жители Рая и Ада никогда прежде не поддерживали друг друга, и потому такая ярая защита Лии выглядела как минимум странно. Но дело было не в ней, о нет... Беженцы Хеймарка, Мархена, Мирт и прочие медийцы мало волновали Синделова сына, чего нельзя было сказать о ближнем круге. Сандра, Сурайя, Вильгельм – как он посмотрит им в глаза, если продаст девочку? Особенно после того, как умолял не бросать его и детей? Даже если они найдут в себе силы терпеть его присутствие потом, Зар такую выдержку вряд ли проявит. А значит, вновь одиночество и тьма сомкнутся над ним.
А так ли это будет плохо? Обменять одну родную жизнь на спасение собственной шкуры – к такому демон уже давно был привычен, как бы печально это ни звучало. Но теперь есть шанс (и, возможно, единственный) сохранить свободу и жизнь множеству других людей, включая тех, кто принял и поддержал его. И видят Боги, предложи Морт отправиться в шахты, на опыты или неизвестную «работу» самому окрылённому, тот недолго бы колебался перед согласием. А так… У него был лишь один очевидный выбор, что до отвращения доходчиво объяснил дымящий зубоскал. Может, для того и прибыл один? Поглумиться над муками метаний Шалгеззаара, когда всё по факту было давно решено? Теперь ему даже магический поводок был не нужен – тощая рептилия была скована по рукам и ногам близкими; пригрози ему самому – получишь разряд в морду, пригрози семье и друзьям – получишь покорного раба.
«Зачем?.. Зачем это всё?!»
Месть ли двигала Мортом, жажда наживы от трудов ангела или врождённая подлость и злонамеренность, но своего он добился. Планы Зара пошли прахом, надежды рухнули, а будущее вновь окрасилось в мрачные тона. Он почти был готов пожертвовать Лией ради блага остальных, пойти на меньшее зло, как Шаям. Из обрисованной джаккаем ситуации был лишь один выход.
Не оставалось ничего другого.
Ни. Че. Го.

- Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Повтори.
Какое-то время раздавалось лишь размеренное глубокое дыхание. Голос Джитума громом раздался посреди установившейся тишины:
- Прочувствуй весь путь воздуха. Как он непрестанно движется, невидимый и жизненно необходимый. Чувствуешь?
- Да, - соврал сидящий перед ним демонёнок. Поза его повторяла отцовскую: ноги скрещены, руки сложены на животе.
- Опиши.
- Ну, он… я… да его даже разглядеть нельзя!
- Я не говорил «разглядеть». Опиши.
Поёжившийся под порывом ветра горе-ученик пошевелил светло-серыми крылышками и попытался вернуть прежнее размеренное дыхание, «про-чув-ство-вать» его. Довольно скоро оно сбилось до пыхтения.
- Не получается! Ну не умею я!
- Пробуй ещё раз. Оттачивай.
- Опять? Ты уже говорил так. Каждый день мы здесь: сидим, дышим, болтаем. Только ничего не выходит! Ничего! – впалая грудь ходила ходуном от волнения.
Старший демон устало вздохнул и внимательно посмотрел на сына чёрным глазом с круглым жёлтым зрачком. Место второго ока занимало бельмо, крест-накрест перепаханное шрамами. Но прозвище «Дурной глаз» у него появилось из-за здорового, от одного взгляда которого тряслись поджилки у многих землевиков. Вот и младшему резко захотелось слинять куда подальше.
- Хорошо, давай по-другому. Опиши это своё «ничего».
- Но… Эээ… Оно ведь даже не здесь? Не существует?
- Нет абсолютного «ничего». Только наши слабые глаза и уши. Для слепого нет неба, для глухого – песен. А для тебя?
- Ну, есть.
- Именно. Даже Пустота, наше посмертие, не абсолютное ничто. Пока мы боимся его. Жаждем. Описываем. Осмысливаем. Никто не возвращался оттуда, и потому Пустота может быть чем угодно, – отец развернул ладони, и в них возник небольшой подрагивающий шар чёрного цвета с фиолетовыми сполохами. - Такова и Тьма.
Жёлтые глазки заморыша округлились от удивления. Это было что-то новое, желанное и до сих пор недосягаемое. Он бы многое отдал, чтобы почувствовать хоть отголосок той силы, что бушевала в брате и отце!
- Она была в начале времён и останется в конце. Всё вышло из неё: вода, - шар вытянулся и стал похож на морского угря, совсем как в книжке, - земля, - угорь встал на хвост и стал тоньше, голова разделилась на несколько лепестков, а спинной плавник потянулся куда-то в сторону, - огонь, - прежний цветок окружило фиолетовое пламя, пока не остался лишь небольшой камешек, - и воздух, - камешек раскрылся, оттуда вылетело насекомое с большими крыльями и уселось на палец одноглазого учителя. - Туда же и уйдёт.
– Как ушла мама?
Демонёнок едва понял, какую ошибку совершил. Лапы закрыли пасть, но было уже поздно. По плоской морде Джитума, словно грубо высеченной из куска мрамора, пробежала гримаса боли. Около шипов и рогов залегли тени, и тусклый белый цвет крупной чешуи словно выцвел на мгновение. Жилистый кулак с кривыми когтями резко сжался, и через пальцы высыпались клочки крыльев, тут же растаявшие.
- Урок. Окончен, – процедил он.

Отец навряд ли бы одобрил всю эту возню с маленьким ангелом. Или нет. Зар не так уж много знал о нём, если подумать. Иной раз казалось, что тот хочет ударить своего слабого отпрыска, а иной – что обнять. Но не может, лишь стоит и смотрит с жуткой мукой во взгляде. Будто хочет что-то важное сказать и не может подобрать нужных слов.
Тот урок плохо закончился, но не по его вине. И там было здравое зерно.
«Не бывает «ничего»... А ведь верно.»
Для Шалгеззаара «ничего» сейчас было выбором без выбора. Сорванным побегом, муками ответственности. Но ведь это был лишь один путь; в самом начале был другой план и другой вариант. Убрать Морта. Все нити, все звенья сходятся на низкорослом тиране, пережившем болезни и резню на пути к Мархену. Без него всем будет лучше. Знать бы ещё, как вывести его из игры…
Окрылённый давно убрал руку от морды, и горький дым клубился вокруг. Теперь же его внимание привлекли какие-то маленькие чёрные отметины на внутренней стороне ладони. Словно крохотные кляксы или трещины на чешуйках. Палец упёрся в одну и попытался оттереть, но без успеха. Отметка грозовика – молнии оставляют свой след. О молниях ритуалист знал, а как насчёт «Взлома сознания»? От него и защиты толком нет.
Демон тихо пробормотал что-то, не то молитву, не то ругательство.
- Да, Морт, - сквозь плотно стиснутые зубы прошипел он. - Все будут свободны и счастливы.
Подрагивающая правая рука с разжатыми пальцами поднялась на уровень головы джаккая на гамаке. Словно напрашивалась на рукопожатие, очередной пафосный бред.
Шалгеззаар резко, по-рептильи, бросился вперёд и выбросил когтистую ладонь к голове Морта. За ней тут же последовала вторая, хватая ублюдка за горло, уши, нос. Сейчас был необходим тактильный контакт. Пальцы в глаза, когти в плоть, только бы зацепиться! Укусит – хватать за пасть, язык, за что придётся. И продолжающийся ритм усиливающих восприятие формул.
За этим – погружение мерзавца в апатичное безразличие, сон или вовсе стирание мыслей. Вырубить его, убрать, нейтрализовать! Если воля окажется сильна – сжечь дурную голову молнией! Разорвать клыками и когтями!
Весь план держался на эффекте неожиданности от атаки. Зар пытался использовать своё преимущество в росте, весе и длине конечностей, чтобы не выпустить джаккая. Голову, правда, старался держать подальше: получить в глаз когтем, дымящейся трубкой или кинжалом абсолютно не хотелось.

Рассуждения Вильгельма заставили Сурайю усомниться в затее, которая всего пару минут назад казалась ей наиболее достижимой и обречённой на успех.
И то верно — мерзкий джаккай вёл корабль в места далеко не самые приятные. Там, где процветает работорговля, о каких-либо моральных устоях и речи быть не может, к сожалению. Людям, привыкшим к сидящим на цепи разумным существам, крики о помощи будут как минимум безразличны. В худшем случае, они сыграют на руку Морту, привлекая внимание потенциальных покупателей.
— Н-да уж, — Девушка потупила взгляд и вздохнула, — Ощущение, будто у этого всё наперёд про—
Прервавшись на полуслове, уроженица пустыни внезапно даже для самой себя сорвалась с места и прыгнула вперёд. Действие, побуждённое не столько разумом, сколько инстинктом самосохранения. По-видимому, он же и подсказал ей, что её избранник тоже нуждался в защите, поэтому рывок был направлен в его сторону. Не то, чтобы в голове Мозенрат был какой-то чёткий план по защите возлюбленного, но приземлилась она прямиком на врача, повалив его на пол. Да и не то, чтобы в каюте было вдоволь места для совершения подобного рода манёвров. Нет, это было сделано ни разу не для того, чтобы в очередной раз ощутить приятную близость дорогого ей человека. И вообще.
Не считая странного положения двух тел на деревянных досках каюты, что-то было не так. Приглушённые звуки, которые она продолжала слышать за спиной в течение некоторого времени, переросли во что-то по-настоящему представляющее угрозу. Вместо неразборчивой речи и невнятного гула за стеной стал раздаваться грохот, сопровождаемый треском досок.
Буквально через секунду после прыжка помещение сотряслось и стена, спиной к которой сидела Сурайя, проломилась, словно кусочек тонкой фанеры. В нос мгновенно полезла пыль вперемешку со щепками, а мелкие кусочки дерева ударялись о позвоночник и отскакивали в разные стороны. Впрочем, болевых ощущений не возникло, поэтому девушка, внимая бормотанию лежащего под ней Вильгельма, приподняла корпус, опираясь локтями о пол, избавляя мужчину от части своего веса и предоставляя тому возможность дышать. Перенеся вес на одну руку, бывшая ученица придворного мага оглянулась.
— Зар!
Представшая перед ней картина заставила Мозенрат серьёзно испугаться за жизнь демона, как бы парадоксально это ни звучало. Истекающий кровью ящер неподвижно лежал в дыре, которую сам же, по-видимому, и пробил. Или её пробили им?
"Морт!"
Стоило только голосу капитана корабля достигнуть ушей Сурайи, как каждая мышца в её теле напряглась. Соскочив с возлюбленного, она приняла вертикальное положение, чтобы иметь возможность держать джаккая в поле зрения. Поднявшись на ноги, девушка, наконец, смогла по-достоинству оценить происходящее.
Крысёныш направлялся в сторону ангельской девочки. За спиной он держал металлическое кольцо, по размеру сошедшее бы за ошейник. Судя по всему, маленький говнюк пришёл за подопечной Шалгеззаара, но, встретив отпор, решил избавиться от преграды. Сам бы он не смог вот так откинуть демона воздуха, превосходящего его по размерам раза в три, а это значило, что в рукаве у Морта всё же оставались какие-то карты.
"Не рано ли ты начал, кусок ты ублюдка?" — Мысленно выругалась она, проклиная саму идею торговли людьми. Ещё хуже — детьми, которые не имели ни малейшей возможности постоять за себя.
— Вильгельм, помоги ему! — Скомандовала Мозенрат, указывая на покалеченного Синделова сына, который к тому времени начал показывать признаки жизни.
Сделав шаг в сторону зияющей в стене дыры, она внезапно ощутила вонь палёной шерсти, и в то же мгновение раздались полные боли вопли капитана.
Сандра? Сурайя с надеждой покосилась на дверь каюты, однако та была закрыта. Вновь переведя взгляд в угол комнаты, она заметила поднятые руки маленького ангела. Кроме неё сотворить такое было некому.
"Так ему, малышка!" — Мысленно одобрив действия Лии, уроженица пустыни подняла руки на уровне груди и нацелилась на голову Морта.
Однако, пришедший в движение демон заставил её прервать создание заклинания. Тот что-то хрипел и пытался дотянуться до джаккая искрящимся крылом. Мозенрат скривила лицо. С такими травмами совершение лишних телодвижений могло выйти созданию из Ада боком, навсегда оставив его калекой.
— Нет, Зар, тебе нельзя двигаться... — Пробормотав своё недовольство саморазрушительными действиями Шалгеззаара, девушка вернулась к формированию грозовой тучи.
Молясь, чтобы молнии не задели перепончатое крыло, она создала плотное чёрное облако вокруг головы Морта. Вспоминая, насколько такое использование заклинания было безразлично Банбану, девушке оставалось лишь надеяться на то, что наличие густого шерстяного покрова посбособствует образованию статического электричества и увеличению неприятных ощущений. К тому же, она старалась сделать так, чтобы туча была как можно плотнее — настолько, что в ней должно было быть трудно дышать.