Из полулежащего состояния Малин быстро перетек в сидячее Голова заболела чуть отчетливее, но терпеть было можно: хоть он и обхватил голову руками, заодно придержав компресс. Вместе с ним поднялся и священник, озвучивший уже очевидный ответ, также приведя предположения относительно причин, с которыми Остролап рад был бы согласиться, будь он тогда вообще усталым и не имей опыта прослушивания занудных лекций... Могло статься так, что источником сна был тот же Мрак, что Малин поборол внутри.
Тут ученик ангела заметил, что смотрел человек куда-то в сторону. Однако, проследив за его взглядом, Джаккай не заметил ничего примечательного. Сначала, это насторожило, заставив бросить взгляд на лицо служителя Синдела... Но тревоги не оправдались и сон не стал явью - ведь этот человек, по видимому, просто был слеп и оттого так странно себя вёл. Мысль бежала дальше, пристраивая логические ряды, но уроженец Имменсвейла её откинул, ведь достаточно было того, что священник не представлял особой угрозы, если, конечно, он не достиг того, чего достиг Дарсорт из видения, о котором Малин уже почти забыл под весом навалившихся событий. Он вспоминал об учении, теории магии и одной из сумасшедших теорий Учителя о том, что через элементальную сеть можно чувствовать... Возможно, и это стало правдой за то время, что Джаккай его не видел... И всё же, разве это важно сейчас? Нет. Опять нет. Видимо, эти проявления нигилизма были неизбежны по мере того, как текла жизнь ученика ангела после второго, решающего перелома. Раньше такого не было...
Тем временем, человек встал, опершись на трость, прислонённую тут же, хоть Малин её и не заметил, и продолжил свою речь. Голова, от мысленных усилий, как ни странно, стала болеть меньше. Джаккай постепенно приходил в себя, слушая рассказ синделита о событиях всё ещё шедшей ночи. Возможно, хлынувшая в мозг информация просто задавила своим весом то, что тревожило разум до неё... А что гадать? Надо слушать и анализировать дальше, думать - что делать дальше?.. Перспективы были пока туманны, однако, несильно отличались от тех,что были ранее.
Оказалось, что несколько часов всё же прошли с момента прихода в церковь, что уже не была завоняна по самое нехочу. И с Римменсом было точно так, как пророчила хозяйка - исповедался, но набравшись, не дошёл до трактира... Однако, из рассказа выходило, что Джаккай упал уже после того, как закончилась исповедь. Это значило, что какое-то время он спал тихо. Как бывает с обычным сном, краски он приобретает уже много позже начала - незадолго до пробуждения. Были подозрения, что пробуждение не планировалось тем, что наслало этот проклятый сон. Но что мог знать об этом рядовой священнослужитель?..
Что ему успел рассказать экс-капрал!? - вспыхнула вдруг другая, проскальзывающая ранее мысль, за столь долгий срок, это должно быть много, больше чем умещается в голове у человека его ума, бывшего неспособным трезво оценивать ситуацию даже не будучи пьяным! Глаза Малина зажглись от этих мыслей, слабость и головокружение, упоминаемые священником, его и так уже несильно мучали, а теперь исчезли совершенно. Он кинул испепеляющий взгляд на Римменса, уже чуть было не принялся допрашивать мерзостных
Но тут же, гнев его угас, едва он увидел фляжку с водным кристаллом. Его словно облили этой самой водой, казавшейся на фоне глубокой зимы снаружи пугающе холодной. Этот гнев был... Неуместен. Священник позаботился как о нем, так и о бывшем конвоире, когда они оказались без сознания, предлагал воду, стремясь облегчить его боль... Вёл себя совершенно несвойственно тем синделитам, что остались в мире, где Джаккай рос и который помнил. Разве он заслуживал плохого с его стороны? Нет.
Экс-капрал Старого Айзенкасла Римменс - прошёл через схожий ужас, но в отличии от пушистой части тех, что прибыли из альтернативной реальности, сломался. Он был виноват лишь в том, что оставался собой... Отдал ножны от кинжала, что-то осознав. Что-то что знает сейчас только священник... Зато что будет когда он в себя придёт - подумать страшно. Однако, эти люди они были Айзенкасловцами, как и трактирщица, но они не были злыми. Зло таилось и таится внутри каждого, и лишь у слабых, неспособных силами своей души удерживать его, оно пробивается наружу.
Опять вспомнился Дарсорт, бесчувственный, жестокий, но злой ли? Он готов был на всё ради высшей цели, пройти по трупам из одного конца Фрагарии в другой, а то и через весь ад и рай, было для него делом принципа, от которого он не отступился бы... Многому он Малина научил, но самые полезные уроки, которые этот предатель даже не подозревал, что даёт, стали понятны со временем. Как, если посмотреть, бывает часто. Однако, обычно осознание приходит поздно, когда оно уже бесполезно в данный момент, с этим и возникает парадокс - учиться никогда не поздно... Опять отвлёкся в неподходящий момент.
Остролап вновь вынырнул из глубокой пучины размышлений на предложение исповедоваться и ему. Пока раскаяние не поглотил поток мысли, его каким-то образом почувствовал священник. Возможно, годы, десятилетия общения с прихожанами, приходящими сюда за успокоением, учат и этому... Какая сейчас разница?
Голос Джаккая зазвучал снова, куда более спокойней и уравновешенней, чем после пробуждения, чем то, что остановила фляжка, от которой уроженец имменсвейла мягким жестом, вовлекающим прикосновение, отказался.
- Простите, задумался. Благодарю за доброту и заботу как обо мне, так и о друге, которого ожидает нелегкое пробуждение. Мне уже лучше, чем было, ведь одни мысли очищают разум как от других, так и от того, что тяготит его. Что же до криков... Упокоившееся лихо тревожить не стоит. Мрак вернётся, поздно или рано, но стоит ему открыть дверь, пусть даже пытаясь от него избавиться - и он проявит себя «во всей красе» раньше неясного срока. Логично, не правда ли? *Вздохнул* За воду так же спасибо, но я пока не испытываю жажды. - Малин, умиротворяюще улыбнувшись, хоть и зная что это внешнее проявление эмоций останется незамеченным, и встал на пол церкви. манетра речи, которой он пользовался сейчас, изрядно отличалась от той, что он использовал в трактире. Ведь священника он считал человеком ученым, с которым неуместно общаться простым языком. Да и тут слова человека о том, что всё сказанное в храме останется тут же, играли на руку Остролапу, что уже и не думал спать ещё. Может быть, подсознательно опасаясь повторения кошмара, грозившего быть ещё хуже, и что неприятнее - более стойким... Джаккай не был уверен в том, что у него получится повторить однажды совершенное.
Проверив, всё ли на месте из вещей и чуть более внимательно оглядев Римменса, подойдя поближе, Малин снова обратился к Синделопоклоннику, уже пристраивая в свежей голове чёткий и в то же время расплывчатый план, в который стопроцентно входило возвращение в трактир, в котором остался демон воздуха, которого уроженец Имменсвейла, вполне возможно, что ошибочно, считал другом. Надеялся, что хоть с ним всё в порядке.
- И всё же, меня ждут в трактире, да и его тоже... Помогите, пожалуйста, его дотуда довести, или дотащить. Ведь вы всё собирались это сделать, а тут я ещё подсоблю. Может водой его облить, чтоб проснулся?.. Хотя тогда он наверняка злющий будет... *Уроженец Имменсвейла вновь задумался, но быстро вернулся в себя, продолжив свою речь уже в другом ключе* За меня не беспокойтесь, я уже в порядке, просто опять задумался.
После просьбы, Малин попытался приподнять экс-капрала за плечи, понадеявшись на его бессознательность. Взгляд Джаккая был устремлён на слепца, который, наверное, уже обернулся на голос.
Пригашенные подозрения медленно восставали вновь, ведь когда враг рядом, надо быть готовым ко всему. Проблема крылась в том, что Остролап уже сказал во сне - он не видел врага. Эти люди, Айзенкасловцы, они не все плохие, хоть большей частью и таковы... И всё же стоит разузнать о том, что наговорил Римменс, только потом - мелькнула хвостом дельная мысль, на которую Малин мотнул головой и вернулся к задуманному делу.
Отредактировано Kladdarn (2018-11-20 16:03:36)
