- Да нет, у нас больше ткань носят. У меня из такого только ремень. А чисто в коже вон, только Ли... - джаккай осёкся. Вопрос "Где в Аду можно взять кожу?" как-то резко перестал его волновать. - Мда... Ладно. Вообще, чего это я? Мне тоже что-нибудь соответствующее придумают. Злобы-то многовато. При такой жизни дай Гайя в Чистилище попасть, не то что в Рай... Ну и ладно. Поживём - увидим. Ух ты, чего это?
- Интересная фиговина. Ею, вроде, волосы закалывают, для красоты. Но в одежде носить безопаснее будет, а то сопрут и роду-племени не спросят... Хм. А ты где её нашёл? Вдруг это тоже какая-нибудь магическая хрень? Шандарахнет ещё чем-нибудь. Или к ангелам закинет живьём. В гости, ага.

- Жаль... Было бы интересно... - Сон снова начал возвращать утерянные позиции. Некоторое время Руд ещё лупал глазами и следил за разговором, но в конце концов понял, что это бесполезно.
- Ух... Ладно... Я... Спа-ать... Если чего... Разбудите. - не откладывая дела в долгий ящик, джаккай свернулся в клубок и подгрёб к себе свой баул. И тут же уснул. Правда, Снегоступ не заметил, что хвост демона тоже прижат к сумке.

Доносившиеся со стороны джаккая хрипы, шорохи и невнятные бормотания резко прекратились. В связи с пробуждением оного. Руд кое-как поднялся и едва не ударил грязью в морду - лапы не держали. Хорошо хоть бревно рядом. Место сна напоминало работу неумелого крота - всё перекопано, расчерчено и взрыхлено. Сумка так вообще валялась где-то вдалеке. Разумеется, сам "крот" был просто воплощением разведчика: весь в листве, траве и земле, к томуже ещё и взмокший как мышь. Причина же ночной деятельности была проста как мычание. Это был сон. Руд ненавидел свои сны. Ненавидел и боялся. Пожалуй, это вообще единственное, что могло нагнать на него страх. Потому что в тех редких случаях - обычно джаккай падал на лежанку и весьма похоже изображал коматозника - когда что-то застревало в памяти по пробуждении... Это были не идиллические картинки всеобщего благоденствия. И даже не мечты о нормальной жизни. Это был Ад в миниатюре. Рассчитанный на одного грешника. В уродливых, мозголомных ошмётках сновидений убивали. Или Руда, или Руд. Убийства отличались разнообразностью и крайне нездоровой фантазией исполнения. Пожалуй, даже демонам некоторые способы могли бы показаться несколько чересчур... Вот только всё это происходило не в подземном мире, а в голове одного маленького джаккая. И этого самого джаккая такие весёлые картинки пугали. Особенно когда в них стали мелькать знакомые, родственники и просто те, кого он когда-либо видел... Снегоступа передёрнуло. Крики какой-то безликой фигуры, медленно раздираемой ледяными крючьями на куски, ещё стояли в ушах. Ещё совсем недавно, всего несколько лет назад его жизнь состояла из ненависти. Чистой, ядрёной, тщательно лелеемой и укрепляемой. Джаккай ненавидел всех вокруг. За их страх. За опасливые шёпотки, сопровождающие его везде. За разговоры, стихавшие, едва только Руд появлялся на улице. За то, что редкие собеседники не смотрели ему в глаза и что-то мямлили, стараясь поскорее отвязаться и сбежать. Даже бывшие друзья детства, помнящие тот злополучный овраг, не особо мельтешили. А птенцы, что вылупились позже этого "знаменательного" события, считали Руда чуть ли не воплощением Синдел. И относились соответствующе. Но самое главное, то, за что ненависть Снегоступа просто переполняла до натурального крышесноса... Жалость. И не просто жалость, а жалость испуганная, не от чистого сердца идущая. Искреннюю джаккай хотя бы терпел. Но... Что может быть хуже жалости? Для молодого, сильного парня, способного свернуть горы и прокормить семью до пра-правнуков включительно? Да ничего хуже быть не может. Снегоступ ещё даже не вошёл в "семейный" возраст, но все джаккайки в деревне и далеко за её пределами давно обходили "психа" десятой дорогой, предпочитая кого угодно, только не его... Друзья? А кто это? Единственные, кого Руд мог так назвать - знахарка да Старейшина. Да ещё старики, что относились к категории искренних жалельщиков. Вот и всё. И целых шесть лет Снегоступ превращался из жизнерадостного пушистика в прижизненную нежить. Которая как бы миф. После форта джаккай начал в этом сомневаться. Ходячим мертвецам приписывают только ненависть ко всем живым. Более никаких чувств и желаний им не давали. Так и Руд постепенно терял способность эти самые чуйства выражать. "Ой, наш чокнутый плачет? Небось песчинка попала...". Как-то так всё и было. А нормального, невымученного смеха от него уже давно не слыхали. Но потом все привыкли. И Снегоступ привык. Желание всех поубивать, только чтоб не видеть их морд, исчезло. Зачем всё это? Односельчан можно понять, хоть от понимания и не легче. Так что надо работать. Он рыбак или кто? Вот и надо ловить рыбу... И Джаккай ловил. Проснулся-перекусил-пошёл. Наловил-сдал/продал, появившись в деревне и всех перепугав своим потусторонним видом. День, ночь - сутки прочь. Тоскливо только... Ну и ладно. Как-нибудь проживём ещё один день. А потом ещё один. И так далее. Так бы и шло, если бы не шут... Резкая встряска и перемены в жизни явно помогли работе мозга. Так что за это Руд был Мигелю даже благодарен. Но только за это. И всё равно убил бы гада, доведись ещё раз встретиться...
Джаккай с кряхтеньем поднялся с бревна. Лапы вроде перестали дрожать. Надо сумку искать, куда-то укатилась. А потом снова идти-бежать. Уже недалеко. Вон, и демон проснулся, пыхтит на костёр. Э-эх... А ведь Лико и ящерица тоже подходят под определение друзей. За них Руд кому хочешь глотку порвёт. И за дружбу эту цепляться будет всячески. И это хорошо...