Замысел демона всё же оказался успешным: Инквизитор, услышав его речь, обратил на адское создание внимание и... оказался прямо перед Шалгеззааром, ступая по воздуху аки посуху. Как обычно, весь его образ дрожал и искажался, будто под ним развели жаркий костер. Окрыленный уже был готов поразить противника молнией, если тот нападет, но в планах мага был лишь разговор. Как всегда, он привносил с собой чудовищные откровения...
Инквизитор наконец раскрыл своё имя: Гарольд Шаям, заклинатель иллюзий... и тьмы. Обычно Зар задался бы вопросом, как не-демон может применять чёрную магию, но этот факт терялся посреди остальных. К тому же, где уверенность в расовой принадлежности колдуна, или в непосредственно сотворении им тёмных чар, или в том, что он не солгал?
Шаям продолжал говорить, и демон не прерывал его; сперва он хотел отвлечь внимание мага, потом получить ответы на давно терзавшие вопросы, а в конце обрушившаяся "правда" накрыла Шалгеззаара с головой, лишив дара речи. Вся эта война, смерти, голод и иные бедствия - дело рук Гарольда, стремящегося искоренить наползающую тьму с юга. Задурить голову правителю Баленкритца, чтобы он напал на заранее ослабленный Хеймарк, в сопровождении подкреплений из Ада и немногим отличающихся от них людских воинов. Бойня и смерти ради... ради чего? Очередных войн и убитых? Призрачного шанса обратить внимание на новую угрозу? Или попросту потешить свое самолюбие, в одиночку сокрушая государства и собирая богатый урожай страха и ненависти? Такие факторы, как предотвращение попадания наполненных артефактами катакомб не в те руки и возведение барьера между Медиасом и Раем были больше похожи на попытки оправдаться...
Однако Шаям ошибался - Зар не был способен принять его взгляды, а не понять. Было неприятно это признавать, но колдуна и окрыленного сближал используемый обоими принцип "меньшего зла": творить мерзкие, низменные, непростительные деяния с целью предотвратить ещё большее зло. Как Шалгеззаар рвал глотки сородичей, натравлял берсерка на вражеские отряды... ранил Сандру... ради сохранения жизней беззащитных медийцев, так и Гарольд натравливал беспощадный Баленкритц на полумертвый Хеймарк, чтобы восстановить нарушенное равновесие в Медиасе. Нда, час от часу не легче...
Закончив разговор, Шаям растаял в воздухе, словно дым на ветру. Ошарашенный демон наконец смог прийти в себя.
Вновь вставал вопрос: что делать? Послушаться колдуна и бросить истребляемых внизу людей, чтобы им не пришлось мучаться от будущей хвори? Послать всё к Синделу и бежать от войны? Или поступить наперекор всему?
Шалгеззаар схватился руками за свои рога, вскипавшая злость душила его. Злость на собственную слабость и глупость, на кукловода-Инквизитора, на мясников с юга, на бесстрастно взирающую на страдания детей своих Гайю... Хотелось выть от бессильной ярости, чтобы треклятый колдун появился рядом и получил ножом в глотку, проснуться и понять, что все это лишь кошмар!
Краем глаза он заметил собиравшиеся над полем боя грозовые тучи. Одна из них, на удивление мелкая, висела подозрительно низко. Похоже, работа мага.
"Сурайя... Тебя с этими людьми связывает даже меньше уз, но ты бьёшся за них..."
Эта мысль словно встряхнула Шалгеззаара. Действительно, как можно полностью верить такой личности, как Шаям? Ещё и магу иллюзий... Кто поручится, что он не солгал? И даже если так, кого Инквизитор занес в список друзей демона? И чем поможет возможный подарок колдуна?
Все это лишь гипотезы, эфемерные возможности, а реальность была такова, что его подопечных бойцы врага забивали, словно скот. Пусть болезнь существует, они не умрут в грязи и крови, как животные! Не в его смену...
Удалённой грозе вторила уменьшенная копия, принявшая форму крылатой рептилии. Шалгеззаар с шумом втянул воздух через ноздри. Чувство родной стихии наполнила его существо, в разведенных руках заплясали белоснежные искры, а глаза засветились золотом.
-Оставьте их, изверги!
На мясников Баленкритца обрушились сверкающие разряды...

Сурайя ощущала, как сама природа поддерживала её. На помощь небольшой искусственно созданной тучке пришли настоящие, большие и увесистые, разящие молниями в унисон её собственной. Ещё чуть-чуть, нужно продержаться ещё немного, чтобы хотя бы в этой точке повернуть ход сражения в пользу беженцев. Но увы, как бы сильно не горела желанием девушка, силы её были не безграничны. С каждой секундой становилось всё сложнее, дыхание затруднялось, в ушах начинало звенеть, а взор помутнялся пеленой темноты. В один момент её одёрнуло, будто кто-то с силой толкнул её в плечо, но это было не важно, и Сурайя быстро взяла себя в руки не прерывая заклинания.
Гул в ушах усиливался, а в груди возникло колющее чувство, и вот уже не способная стоять на подкосившихся ногах девушка рухнула оземь. Задыхаясь и кашляя, она скрючилась на земле, обхватив грудную клетку руками и пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Уже было начав прощаться с миром живых, она ощутила неприятный вкус во рту, растёкшийся в последствии по всему её телу. Однако, эта гадость пробила её дыхательные пути, и она тотчас начала жадно хватать ртом воздух. Звон в ушах также слегка унялся, и она даже смогла вычленить один голос из общего шума битвы. Голос, успевший стать ей практически родным за такое короткое время. Она не смогла разобрать ни слова, но сама мелодия его речи напомнила ей о том, что она всё-таки не одна в этом мире. И она нужна была здесь.
— Ещё... Ведь... — Она с усилием подняла руку и схватила ею Вильгельма, — Не всё... Я же...
Снова она валяется, пока другие сражаются и занимаются делом. Опять она доставляет ему неприятности. Но в таком состоянии она не могла не то, что говорить, даже такой простой и понятный процесс дыхания давался ей с трудом. Что она могла? На данный момент всё, что ей оставалось — это положиться на остальных. И всё же, она сделала всё, что было в её силах. Наверное, если бы она продолжила заставлять себя, и если бы он не оказался рядом, то точно пришлось бы сказать "Здравствуйте" товарищу Смерти.
Тяжело опустив голову на землю, Сурайя закрыла глаза, слушая звон собственных мыслей, грохот сражения и ропот грозы.

"Всё-таки я его задел".
-Может, идеалов и не существует, но почему мы не должны стремиться к ним? Без попыток хотя бы приблизить этот несовершенный мир к чему-то лучшему, чистому, светлому ни я, ни вы не стали бы нынешними собой. Впрочем, я уже понял: у каждого из нас своя правда, - голос Зара становился всё глуше; медленно и неотвратимо оставлявшие его силы мешали поддерживать разговор. - Я идеалистичный слюнтяй, вы беспринципный махинатор. Признаем это, и прекратим препирательства. И... спасибо за помощь. Я ценю это, правда.
Окрылённый не смог выделить момент, когда Шаям вновь оставил его. Скорее всего, изрядная часть ответа демона не была услышана никем, кроме него самого. И ладно, если иллюзионист хотел знать его реакцию, он получит эти сведения.
С каждой пущенной молнией сосредотачиваться становилось всё сложнее: танец разрядов становился хаотичнее, белоснежные линии истончались до нитей энергии, крылья уставали и наливались тяжестью. Ещё немного, и он рухнет на землю, высосанный досуха. К счастью, в рядах Баленкритца что-то наконец надломилось, и они начали отступать, сначала по одному, затем группами, и вот все налётчики оставляют поле бойни. Догонять не стали; не было ни желания, ни возможности...
Тяжело приземлившись на ноги, Шалгеззаар направился в их лагерь; с опустошённым резервуаром толку от него в других точках нападения не было никакого. Там обрабатывала очередную рану Сандра; хватило одного тяжёлого взгляда с её стороны, чтобы понять бессмысленность разговоров сейчас. И слава Отцу - ситуация к этому совершенно не располагала. Впрочем, раз она была здесь, то... бой окончен? Они победили? Ни радостных возгласов, ни горестных рыданий; тяжёлый переход и вечерняя резня забрали почти всю надежду у людей, оставив пустоту в душах и омертвевшие сердца. Огонь и трупы окружали их, и в памяти сотни загубленных жизней останутся лишь в виде сухих строчек в чьих-то докладах. Победа? Спросите об этом у выживших...
Невыносимо хотелось спать, поэтому демон направил свои стопы в палатку. Иллюзионист не говорил ничего о новых нападениях, но неудобный вопрос о правдивости всего сказанного им прошёл мимо ушей Шаяма, поэтому не следовало расслабляться; завтра за ними придёт Мор, но и Война мог заглянуть на огонёк. Последним проблеском в сознании промелькнула мысль о Сурайе, сподвигшей его не стоять в стороне от резни.
"Боги и Двенадцать, защитите Сурайю и нас всех..."
...
Очередное недоброе утро. По крайней мере, сон Шалгеззаара был спокоен, и никакие фантастические картины не мешали постепенному восстановлению сил. Где-то на задворках разума тихо и неразборчиво проносились какие-то шумы. Они звучали всё громче, и вскоре заставили демона подняться с постели. Осоловелый взгляд высунувшейся из палатки морды смог запечатлеть снующих тут и там людей. Что это они несут? О нет... Предсказание Гарольда претворялось в жизнь на глазах Зара: беженцы едва успевали сносить в центр лагеря бездыханные тела своих сотоварищей. Вопли боли и невыносимого страдания слышались повсюду; отрада любого отродья Синдела, почему же от этого зрелища и звуков внутренности окрылённого болезненно скручивались?
Скоро высокую гору трупов объяло голодное пламя; языки погребального костра потрясающих размеров, казалось, достигали безучастных небес, а смрад палёного мяса пропитывал всё вокруг. Шалгеззаар, Сандра и Вильгельм безмолвно наблюдали за пляской огня; отрешённые лица, невидящие взгляды - масштабы трагедии несли неиллюзорную угрозу рассудку, надо было пропустить это мимо себя. Сурайя, к счастью, не присутствовала здесь - как смог вызнать демон у лекаря, она отсыпалась после вчерашней бойни; хорошо, бедной девушке нужен отдых.
Следующие два дня прошли примерно так же: хворь, стоны несчастных, отчаянье, трупы, трупы, трупы... Когда мертвых стало больше, чем живых, их перестали сжигать и попросту бросали на дорогах, на поживу трупоедам и мародёрам. Какое может быть дело до усопших, когда беженцы сами выглядели не лучше? Их осталось менее двух сотен, столицу покинули люди, а портового города достигли бледные тени; запавшие глаза, измождённые лица, застывшие маски безразличия и ясно различимая тень безысходности и отчаяния над всеми. Славный Хеймарк! Быть может, в будущем потомки  оценят твою жертву, и завывающие трубы оплачут судьбу множества павших!
Вели изрядно поредевшую колонну полковник Энгл и невесть откуда взявшийся церковник. Может, знакомый недавно встреченного демоноборца? Как и обещал иллюзионист, болезнь обошла стороной демона, магов и лекаря; в бессилии им оставалось лишь смотреть на гибель остальных. Крылья злого рока, витавшего над Заром, приняли ещё троих.
Сурайя спала всё это время и не могла видеть страдания болеющих. Жаль только, и она пострадала: возница, тащивший телегу с ней, в какой-то момент оступился и уронил девушку на жёсткую землю, усеянную опасно выглядящими булыжниками. Готовый сорваться и прийти на помощь, Шалгеззаар изменил своё решение, заметив Вильгельма, бросившегося на выручку. Пара секунд, и вот он заматывает многочисленные раны мастера Мозенрат. Губы его шевелятся, руки трясутся - он искренне беспокоится за жизнь... подруги? любимой? Окрылённый не знал; сфера чувств была сокрыта  от его пытливого ума, так что оставалось лишь завидовать. У них ещё могло что-то сложиться, в отличие от него с Сандрой; та молчала, смотря себе под ноги, и шедшему рядом демону оставалось лишь кипеть от злости на самого себя и своё невежество. Хотелось ободрить, уверить в лучшем будущем, но нужные слова ускользали от него. Рассказывать о Шаяме тоже было нельзя; последние события сильно ударили по рыжеволосой заклинательнице, и эгоистично давить на неё откровениями о бессмысленности всего похода Синделов сын не собирался.
Но вот впереди показались городские стены. Они дошли. Полковник что-то сказал городской страже, и беженцы вошли за ворота. Николас предложил Зару и Блэйк поприсутствовать на совете в ратуше. Сандра отказалась, и окрылённый поддержал её в этом. Ни к чему ему маячить перед людьми, напоминая об извергах Баленкритца и их зверствах. Потом он лично поговорит с Энглом, так будет лучше.
Двухэтажный дом, куда поселили магов и врача, казался демону настоящим дворцом после столичного сарая и узкой палатки. Пыли, правда, многовато. Вильгельм на себе унёс Сурайю на второй этаж, Сандра устроилась на диванчике. Похоже, настало время поговорить с ней.
-Что ж... Мы на месте, - негромко произнёс Шалгеззаар, присаживаясь рядом с ней. - Жаль, что не все... Я... я сожалею. Терять близких всегда тяжело; не представляю, что ты чувствуешь... Но могу выслушать. Ты смогла утешить меня тогда, - демон осторожно коснулся руки заклинательницы своей чешуйчатой ладонью, - позволь теперь отплатить добром. Не бойся: тебя услышу лишь я... - конец фразы стих до едва слышного шёпота.