Wyvernaarch

Большая черная виверна, убедившись, что Зар не собирается пока расставаться с маленькой зеленой виверной, не делала даже попытки напасть. Но в ее взгляде ясно читалось презрение по поводу поведения демона. Очень огромная серая виверна украла чужую добычу, как какой-нибудь падальщик! Фу.

А еще Шал заметил на груди черной следы от небольших зубов. Зеленая, похоже, оборонялась, пока могла, и только лишившись крыла была вынуждена отступить. Из за этого черная стала еще осторожней.

-Не люблю виверн - с отвращением буркнул Корве - есть такие люди, они натаскивают некоторых виверн выслеживать фей... И даже убивать. Как будто мало других тварей, ненавидящих нас! Те же феееды...
-Чо там у вас, а? Наш план в силе? Зар, зачем тебе виверна, выброси ее скорее, они разносят чешуйных клещей!
Клео тоже была недовольна виверной. За ее неприязнью точно скрывалась очередная восхитительная история, которую демон легко мог бы узнать, стоило бы ему только намекнуть. Но зачем?
А спасенное животное стало чувствовать себя гораздо лучше, ну, насколько это возможно, когда твое крыло больше похоже на старый растрепанный веник. Виверне нравилась компания сына Синдел, который сильно походил на крупную виверну, только с двумя парами лишних конечностей. Бросая на черную, которая продолжала парить где-то в темноте, полные вызовы взгляды, зеленая все сильней обвивалась вокруг сына Синдел.

-Ма, демонящер предлагает нам забрать виверну! - отрапортовала Мия, приложив воображаемую трубу к уху.
-Все и так слышат - скривился Равен
-Да ты бы не услышал и свой пердеж...
-Тц. Спасибо, Мия. Прекращай наблюдение. – кивнула дочери Дора.
Обиженно надувшись и отдав честь, девочка сложила воображаемую трубу и спрятала ее в воображаемый футляр.

-Да, конечно! Давай ее сюда - крикнул министр финансов Бобинберга Шалгеззаару, очень довольный таким поворотом событий, в отличии от военачальницы. И добавил вполголоса - посмотрим, что за корреспонденцию она несет...
-Нет, не посмотрим. Скорей всего, зверь принадлежит местным джаккаям. Мы не бандиты, чтобы вскрывать чужие письма - отрезала Дора.
-Местные виверны белые и очень пушистые - поправил очки Кугель с кислой миной - так что...
-Так что, она принадлежит кому-то из торговцев. Нет. - Дора решительно покачала головой - бой продолжается.
-Ну тогда разве мы не улучшим нашу репутацию, если вылечим чужую виверну и вернем ее владельцам, а не оставим в лапах у сомнительного демона?
Новое предложение заставило женщину закусить губу. Она думала секунд десять, после чего в раздражении махнула рукой
-Ладно! Мы ее возьмем. Что за дурацкий бой...
-Стомп - тупица - в раздражении прорычал огненный камега - лучшего момента напасть чем сейчас, не было! Почему он тормозит?
-Он хотел напасть. Я чувствовал - заметил Равен - но он не стал, потому что...
-Потому что он на самом деле ЛЮБИТ его!! - Мия приложила ладошки к раскрасневшимся щекам и издала возбужденный писк.
-Нет, потому что тогда любой мог бы его упрекнуть в том, что он одержал нечистую победу. Что ему помогли виверны. Что без них он не мог справиться с жалким демоном воздуха – яд слов мальчика стал совершенно невыносимым - но твой вариант просто восхитительный. Восхитительно тупой. Ты превзошла саму себя. Снимаю шляпу.
Щелчком пальцев он вызвал из пустоты черный берет с пером ворона, который и приподнял… после чего тот вновь исчез. Мия не стала отвечать на это. Ей был интересен Зар. И не только ей.
Дора и ее свита с любопытством уставились на прилетевшего вплотную Зара, разглядывая его с вновь вспыхнувшим после краткого боя вниманием. Проводники, в свою очередь, внимательно разглядывали свиту. А Зар изнывал от жары, будто перенесся из холодной зимней долины в адски жаркую пустыню. Огненная черепаха была отличным обогревателем.

-Бандиты и проходимцы - отрекомендовала верхушку Бобинберга Клео - мне нравится.
-Это да... В смысле, нет, мне вот не нравятся. Откуда ты знаешь, что это бандиты и проходимцы? - спросил Корве, усевшись на плечо Зара, и с неприязнью посмотрев на насторожившуюся виверну.
-У канцелярской крысы на пальцах татуировки в виде черных колец. Такую в Ирвене бьют казнокрадам. На шее - гвоздь в щите. Предатель родины. У детенышей чуть заметные шрамы на висках - номера. В Кальдоре номера вырезают всем нестабильным и опасным магам. То, что номера чуть видны, значит то, что они давно не обновлялись, а это значит, что они сбежали из под учета Инспекции. У женщины я вижу сережку в виде ножичка особой формы, такую носят только Красноголовые, банда самых отмороженных наемников Тризубца, детоубийцы, насильники и коллекционеры скальпов. Своих проштрафившихся они тоже скальпируют, от того так и называются.
-А камега? - без особого поинтересовался фей без какого-то особого интереса.
-Камега из уважаемого племени воителей. Они племя моей матери разбили и обратили выживших в рабство. Очень сильные и крутые.
Корве ничего не ответил, но на маленьком личике отчетливо проступило отвращение.

Бандиты, проходимцы и уважаемые камеги терпеливо ожидали, пока Зар отдаст им виверну. Но с этим возникла заминка. Та ни в какую не желала расставаться с демоном, и на все попытки отвечала протестующим верещанием и еще более сильным сжатием колец змеиного тела.
-Вы можете что-то сделать? - обратилась к детям Дора.
-О-о-о да-да-да я-я-я могу - потянула руку как на уроке Мия - значит, я брошу в него огненный шар, виверна испугается, и улетит прямо к нам в руки...
-А демон? - уточнил уважаемый камега.
-А что с ним? - не поняло неугомонное дитя
-Сгорит же.
-Мы хотим виверну получить или сохранить демону жизнь? Надо выбрать что-то одно. Не разбив яиц омлет не сделать! Мммм... Омлет... - пожала плечами маленькая колдунья с мечтательным выражением лица.
-Я мог бы ее оглушить... - начал Равен, и тут же возразил сам себе - Но скорей всего задену и демона. Неточное заклинание, да и плохо мне дается.
Мия злорадно засмеялась.
И тут же предложила новый вариант
-Можно приманить ее вывернячьими вкусняшками!
И тут же достала из кармана несколько печенек в форме рыбок.
-Так вот кто ворует лакомства из вивернария... Но они же только для виверн. На вкус, наверное, не очень... - оторвался от бумажного вихря Кугель.
-А мне нравятся - с набитым ртом ответила девочка.
-Ты их сьела - шлепнул себя ладонью по лицу Равен. 
-А што? Жалко те што ли?
-Мы хотели ими подманить виверну... Ладно. Еще варианты?
-Землетрясение? Водяной щит? Заморозка? Живая молния? Огненный дождь? Каменная кукла?
Начала перечислять Мия, загибая пальцы.
-Чем нам поможет огненный дождь? - поинтересовалась Дора.
-Он ВСЕГДА помогает. Но если не хотите, можно Ледяной Шторм... Или торнадо... Или...
-Или не отдавай им виверну. Приручённая виверна больших денег стоит, даже искалеченная. Один раз мы доставляли целый трюм контрабандных виверн, и встретили...
Внезапно изменившая свое мнение Клео погрузилась в очередной запутанный рассказ, смысл которого Зар перестал понимать почти сразу. А кончилось все почему-то свадьбой, а виверны куда-то делись ещё в самом начале.

---

PashkaSklep

Лето привыкла к тому, что от нее вначале шарахаются, а потом честят инфантильной дурой - это в лучшем случае. В худшем - ее пытались убить. И уж, конечно, никто, никогда с ней не здоровался и не называл своего имени. Приключения в Медиасе дружелюбного демона были ужасно неудачными, полными непонимания, злобы и расовой нетерпимости. Но она не отчаивалась, веря, что когда-нибудь найдет-таки друзей. Ну, или хотя бы одного... Пока же находились только враги.
И когда странный лохматый джаккай вдруг представился и протянул лапу, да еще и пробормотал что-то дружелюбное...

Она испугалась. Еще бы! Это был ее первый раз!

Бросились вдруг в глаза его стеганка, покрытая пятнами крови и жуткий светящийся меч, и еще один меч, самого мерзкого вида, на поясе, и шерсть его тоже была пропитана грязью и кровью и слизью и агрессивно торчала иглами…

Нет, Лето и с маньяком, потрошащим труп жертвы, попыталась бы познакомится и подружится, но Хору вдруг показался ей страшнее маньяка.

Он согласен с ней дружить! Ну точно опасный псих.

И она шарахнулась от джаккая, как все до этого шарахнулись от нее.

Когда она поняла, что делает, ей тут же стало стыдно, и демон защёлкала клювом, пытаясь обьяснить свои чувства и как-то исправить ситуацию. Но из за волнения она не смогла выдавить из горла ни звука, и вместо того, чтобы пожать протянутую лапу, спряталась за спину огневки, которая продолжала разделывать Хору взглядом, раз за разом представляя их возможный бой и раз за разом одерживая воображаемую победу при любых условиях и неожиданностях.

-Ха-ха, он ее напугал! Во дает! Ну, это понятно. Наемник вообразил себя переговорщиком. Жалкое зрелище. Ты если лижешь, то хоть на свою кривую харю подобающее выражение натяни, и не чмокай так вызывающе, баклан... Эти оскорбления не в счет, потому что я временно не твой проводник, понял?
-Попытка была хорошая, правда! Я даже перевозбудился, честное ангельское! Просто не повезло. - утешил Кальвин Хору, и одновременно попытался заглянуть под куртку Хору, чтобы получше разглядеть Приятеля, но это было проблематично - конечно, я помогу тебе чем смогу, господин Хору. И поболтать я не против. Слушать я люблю не меньше, чем говорить... Может ты, преисполнившись благодарности за все те многочисленные услуги, которые я тебе непременно окажу, расскажешь мне о своих приключениях в аномальных лесах и твоем участии в партизанской войне в Азенкасле...
-Было бы там что-то интересное - буркнула Корь - бегал кругами и хныкал, потом убивал людишек и дулся. А потом сбежал из трусости. Вот и вся история.
-В плаче нет ничего плохого. Плач - просто обратная сторона смеха, и во многом даже более интересная. Если захочешь поплакать, не стесняйся. Что естественно, то не безобразно - приободрил Хору Кальвин.
Хору представил себя плачущего на груди ангела
В этот момент девочка, упорно продолжавшая красться вдоль стены шатра несмотря на то, что Хору ее заметил, достигла, наконец, лестницы. И стоило двум демонам оказаться между ней и джаккаем, она завопила во всю мощь своих легких
-АЛИ! ТУТ ВОР! УБИЙЦА С МЕЧОМ! ОН ХОЧЕТ УКРАСТЬ ТВОИ ТОВАРЫ И УБИТЬ ВСЕХ И МЕНЯ ТОЖЕ АЛИИИИИИИИИИ

Мертсигер не знала, кто такой Хору. К джаккаям она относилась равнодушно. И на товары Али ей было плевать. Но она хотела вернуть свою куклу, и для этого нужно было устроить кутерьму.

И лучшего шанса чем тот, что дал ей джаккай, не было.

Али, с волнением наблюдавший через подзорную трубу (настоящую, с магическим камнем воздуха, а не воображаемую, как у Мии) за дуэлью Шалгеззара и Стомпа, дернулся, и выронил прибор. Потом вскочил, выхватил саблю, поднял посох и, шепча молитвы в перемешку с проклятьями, бросился вниз.
-Во имя маридов зловонных помоек Залива Оков, я предам тебя каре и наказанию, которым предал кади Малик-Ахмед-Азиз султана воров Маслина Ловкого Когтя за то, что тот украл волшебную золотую грушу из знаменитых висячих садов!
-«И тут вор остановился и спросил: "о торговец из торговцев юга, что за история произошла с этими двумя и золотой грушей?" И торговец ему поведал следующее...» - голосом рассказчика интересных историй произнес Кальвин. Но Али не мог его слышать, а Хору не мог бы попросить смуглого бородатого толстяка в богатых одеждах поведать ему историю кади и султана воров даже если бы очень захотел.

Потому что он вдруг почувствовал себя как-то странно.

Торговец же раздувался от праведного гнева как рыба шар. Вид грабителя, заклятого врага любого предпринимателя, наполнял южанина лютой ненавистью. Глаза метали молнии, губы сплетали заклятья, приводя в движение многочисленные волшебные предметы, посох шипел, как сотни змей, выбрасывая нити волшебных пут во все стороны. В это время Мерсигер, воспользовавшись моментом, заспешила наверх, где жены и дочери Али, все как одна тоже волшебницы, активно мобилизовали на бой сковородки, кастрюли, кухонные ножи и метлы с помощью затейливой  магии воздуха, коей владели только домохозяйки Люксара.

Лето могла бы стать между Хору и Али, призывая к миру, дружбе и взаимопониманию, но сейчас она была погружена в глубочайшую рефлексию, пытаясь понять, как так вышло что Хору стал первым, кто обошелся с ней по дружески, а она его почему то боится. Именно из за этого предложения, а не из за его жуткого вида, этот тут совсем не причём, в Аду и в Медиасе она встречала типов и пострашней, но ведь еще никто из них не отвечал на ее дружелюбие, и это было так странно и непонятно, и... И то, что Хору сейчас убьют ее не очень волновало, хотя, конечно, это будет ужасно грустно, если ее первого друга прикончат. Можно ли будет взять на память его живой глаз?

Хору же, несмотря на критичность ситуации, чувствовал себя все так же странно.

Странно ХОРОШО.
+25 манны

Выпив крошечный фейский эликсир восстановления магической энергии, джаккай не почувствовал ничего. Будто там была простая вода или, скажем, пустой суп. Возможно, феи его обдурили для смеху - судя по словам Кори, это было бы неудивительно.

Но вот, совершенно неожиданно, джаккай вдруг понял, что преисполнен этой самой магической энергии. Для мага - ощущение очень приятное. Превосходящее и удовольствие от хорошей пищи, вина, наркотиков и даже секса. Будто все это сразу, да еще вволю, так, что уже ничего не хочется... Эйфория, чувство, что он может свернуть горы и вывернуть их наизнанку, устроить новый ледниковый период, победить армию, заморозить океаны, нагнуть и трахнуть вселенную...!

А потом это чувство удвоилось.

+25 манны

Да, все еще приятно, но уже ощущается тяжесть, пресыщенность и усталость. Да, он бог, но очень старый и усталый. Слишком много хорошего сразу это тоже не так уж и хо...

А потом чувство переполненности ЕЩЕ УДВОИЛОСЬ.

+50 манны

Как будто он хорошо пообедал, потом, зачем то, запихнул в себя еще столько же, а потом, уже против его воли, в него запихнули ЕЩЕ две порции.

Все, больше не хорошо. Совсем не хорошо.

Из ушей, носа и глаз потекли синие сопли - отвратительно на вид настолько, что даже торговец перестал шептать свои заклинания, и артефакты перестали гореть и полыхать, готовясь к бою.
-Вам сматываться надо - нервно буркнула Корь, все это время молчавшая - что замер, дурачина? Уходи в портал!
-Я бы посоветовал... - начал Кальвин, но Хору его не слышал.

Его, маленького уродливого джаккая социопата, несло в бурном потоке магии. Он - бог? Ага, щас. Он просто щепка в ультрамариновом океане, которой лихорадило от титанического шторма, который появился внутри него, и внутри которого он теперь плыл, и который был внутри и в котором был он... И который вдруг стал еще больше, и это было уже слишком. 

Этого джаккай Хору уже не мог выдержать. Никакой джаккай не мог. Даже султан всех джаккаев пустынь, величайший маг и вор своего времени среди всех джаккаев Маслин Ловкий Коготь.

И Хору блеванул.

-12 манны

Толстой, могучей, упругой струей чистейшей магии - прямо в торговца. Того снесло к стене, он выронил оружие и закрылся руками, весь покрывшись синей блестящей субстанцией. В узких глазах застыл чистейший ужас - он уже и так понял, что с вором что-то не так, ощущая какие-то безумные сдвиги в магическом сплетении его шатра, центром которых был хвостатый… Но такого… Такого он не ожидал. Да и никто не мог ожидать.

Развернувшись, Хору прицельно блеванул магией в Лето.

-12 манны

Та вышла из транса, попытавшись прикрыться крыльями, но как обычно затупила, и получила струей энергии в морду. Задыхаясь, рухнула в лужу, ошарашенная и потрясенная до глубины души. Ее первый опыт дружбы стал совсем уж странным.

Корь, глядя на это, выпучив глаза, вдруг нервно заржала, как больная лошадь.

-Аха-ха! Фейские ах-ха пидоры, сука, я должна была догадаться, ха, что они наебут, не надо было ничего просить, ахаха блюет как пожарная пушка, ахахаха, хорошо, что спереди, а не сзади

Хору повернулся и выстрелил в нее. Поток вбил рыжую в угол, утопив ее смех.

-12 манны

-Ммм - Кальвин нагнулся, сунул палец в синюю жидкость, и поднес к носу. Потом сунул в рот, и почмокал, распробывая на вкус.
-Чистая манна. Ну надо же. Никогда не видел, чтобы у джаккая было столько магии.

Хору стало полегче... Ну как, «полегче». Океан уменьшился до размеров моря, а шторм чуть утих - но для щепки эти изменения были едва заметны. Магия продолжала течь из него. Но блевать он больше не мог. Организм вдруг воспротивился. Всю жизнь Пушок запихивал в него всякую гадость, чтобы увеличить свой магический потенциал... А теперь просто выплевывал ценнейшую магию?
Ну уж нет!
Хору трясло. Жизнь уходила, из него, выталкиваемая магией. Он упал на пол, истекая ей из всех отверстий. И все равно ее оставалось СЛИШКОМ много.
-Он умирает! - воскликнула Корь, вытерев глаза и подскочив к Пушку - нет! Нет нет нет нет нет! Только не это! Я не могу провалить задание!
-Не надо было играть с феями в их игры. Ты же сама всегда говорила, что в них только феи могут выиграть. - скучающе зевнул Кальвин.
-Что с ним?! Скажи! - Корь бросилась к ангелу, который брезгливо отшатнулся от грязной джаккайки.
-Отравление магической энергией в терминальной стадии. Даже ангелу или демону воздуха пришлось бы плохо. А джаккаю... Ну что ж, не самая плохая смерть…

Он всегда хотел много магии, не так ли?

-Да, но... Нет! Нельзя ему умирать! Спаси его!
От отчаяния Корь взвыла, размазывая синюю жижу по морде, дрожа всем телом и размахивая хвостом так, что во все стороны летели синие брызги на лету превращающиеся в синие искры.
-Я что, похож на матерь Гайю? Я не всесилен, Голдри! - развел руками толстяк - раньше надо было думать! Предупредить его не пить что попало, не идти на поводу у фей...
-СПАСИ ЕГО! - завизжала джаккайка, вцепившись в балахон ангела. Тот скривился, воздев очи горе.
-Я могу попытаться. Но я не альтруист. Что мне за это будет?
-Все, что угодно! - Корь произнесла эти слова, и только после этого поняла, что сказала. Ей очень захотелось забрать их назад, но было уже поздно.
-Вот это разговор. По рукам - ангел кивнул и одним взмахом крыльев оказался рядом с Хору, который плавал в синей луже, изредка пуская синие фонтанчики и пузыри. Пухлая ладошка легла ему на лоб, и Пушрк услышал голос, пробившийся через рев ледяного шторма
-Ты умираешь. Умираешь от отравления чистой манной. Времени у тебя почти нет. Ты должен выпустить ее. Единственным возможным способом - превратив в заклинание. Самое большое и сильное заклинание в твоей жизни... Это будет настоящее чудо! И ты способен его совершить... Постарайся, чтобы оно не было слишком разрушительным. Дело не в том, что могут пострадать те, кто рядом с тобой. Можешь пострадать ты сам. Соверши чудо, Хору, которое сделает мир немного лучше... Или хуже, тут уж как получится.
Пухлое лицо в штормовом небе стало задумчивым. Его наполовину скрыли штормовые темно-лазурные тучи.
-Я понимаю, что для джаккаев, прискорбно одаренных в магическом плане, может казаться сложным сделать то, что я прошу. Но ты уж постарайся. Ты не можешь выпить море манны, но можешь стать, хотя бы, не щепочкой в его волнах, а кораблем с капитаном-гидромантом за штурвалом... Какая моряческая метафора. Клео бы оценила.
К толстому лицу в небе прибавился толстый палец, ухоженным ногтем почесавший нос
-Итак, все зависит только от тебя. Я попытаюсь, конечно, помочь тебе, направить потоки и не дать ими захлебнуться, но не более того... Мы, в конце концов, не настолько близки, чтобы я колдовал вместо тебя. И еще одно... Если я верно понял слова Кори, ты джаккай заносчивый и непокорный. Ты, скорей всего, захочешь поступить по-своему. Но мне известен только один способ помочь тебе без использования сложных заклятий и аппаратов... Возможно, ты откроешь другой, если начнёшь экспериментировать. Но, скорей всего, ты просто умрешь. Так что решай сам. В любом случае - удачи.
Толстое лицо исчезло, но потом появилось вновь.
-Да, забыл. Постарайся уж сделать что ни будь ДЕЙСТВИТЕЛЬНО впечатляющее. Глупо, если такая прорва магии превратиться в пшик. Все.

И Хору вновь остался совсем один в бушующем море манны. Хотя ... Не совсем. Где-то на горизонте бросало из стороны другую щепку, чуть побольше, чем он. Да, даже отпечаток, осколок, эхо, воспоминание об эхо мертвого ангела был лучше в магии, чем, он. А еще он был полон всепожирающей ярости, и Хору в нынешнем воем состоянии больше не мог скрутить и придушить Феру, как следовало бы. И стало ясно, что какое бы чудо он не принес в мир, чтобы избавиться от излишков манны, оно принесет в него также и немного ангельского тепла и света.

---

Мавуро

Мавуро молчал, ожидая, что старик прочтет его мысли и даст ответ насчет жизни, вселенной и всего такого. Но дед был занят другим. Стараясь чтобы никто не заметил, он ковырял в носу.
-Эй, ты! Жопа старая! Что ты к нему докопался?
Старик быстро спрятал руки за спину, повернувшись к девочке и вопросительно на нее посмотрев.
-Докопался! Сам же знаешь, что он говорит раз в полгода пару слов! А за сегодня он на десять лет вперед наболтался!
-Не может говорить, пусть стихи читает, как Малин.
На упоминании этого самого "Малина", кем бы он не был, оба вдруг поскучнели. Видно, Малин был весьма неприятной личностью, настолько, что даже говорить о нем не хотелось.
-Или пусть рок вжарит. Хорошая же рок-группа была... - вздохнул старик.
-Чушь! В смысле, не слышала, не знаю... Я про то - ну посмотри ты на него! Какой из него спаситель мира! Ну... Посмотри же!
Старый с неохотой посмотрел на Мавуро.
-По-моему, вполне себе симпатичный демон воздуха, ничем не хуже других. Ну грязноват, ну начёсан, но ведь для демонов отсутствие гигиены это часть культуры! Может ли вообще чистый демон называться демоном?!
-Да я не про это! У него даже РУК нет! Как он без рук мир спасать то будет?!
-Это да, это проблема - согласился внезапно ее собеседник, и посмотрел на кролика на плече - а вы что об этом думаете, сударь Синдел? Почему вы своему сыну даже ручек не отжалели? Он ведь без них, пардон, даже в носу поковырять не может!
Кролик фыркнул. Как показалось Мавуро - презрительно. Да и мог демон поковырять в носу, если бы очень постарался.
-Ладно! - Решил старик - будут у тебя руки. Ворсы предоставили кое-какие артефакты для общего дела, так что найдется среди них кое-что подходящее.
-Если их рыжая крыса не стянула - девочка в ярости пнула камешек, и он ударился о Конфигурацию. Хвостатая закрыла рот ладошкой, испуганно ойкнув
-Прости, я не хотела...
Но голем не обиделся. Он терпеливо продолжал показывать джаккая, стоящего на площади и чешущего репу.
-Как там у Вихо дела? А. Хм. Понимаю. Я так и думал. - старик, тяжело опершись на посох, вдруг словно постарел еще на пару десятков лет. И это для него был уже перебор. Он и так был ужасно дряхлый.
-Я знал, что так и будет... - повторил человек - и поэтому я готов.

В мутной пелене появилось северное море. Выл шторм. Соленые капли взметались до темных небес, и ледяным дождем падали на клыкастый корабль, который яростно мчал вперед, нисколько не пугаясь разъяренной стихии, наоборот, он наслаждался ей, ловя ветер в паруса и

-Эй! Очнись!

Человек открыл глаза и пристально посмотрел на Мавуро. Молча. Наверное, это и был ответ на вопрос. Или это был другой вопрос. Или это вообще ничего не значило.

-Оставь его в покое! Он для этого не подходит.
Волчья девочка стала между Мавуро и стариком. Тот насмешливо закатил глаза, снова став бодрым и повеселев
-Ты же знаешь, я не могу. Видишь, что происходит...
-Оставь его!
-Некому занять его место. К тому же, мы договорились. Он продолжает делать то, что должно, а я кормлю Мать Гайю самыми лучшими зерновыми печеньками, пока она не прокурлычит, где сейчас его Душа... Или это отец Синдел должен знать? Очень много морковки рано или поздно развяжут ему язык.
Девочка прорычала что-то невразумительное, и бросила на Мавуро взгляд самого омерзительного толка - полный обидной жалости, так, будто смотрела на калеку нравственного и физического, да еще к тому же и уродливого.
-Прекращай это. Мавуро сильная личность. И уж точно не нуждается в том, чтобы об него вытирали сопли. Все, ему пора обратно в воспоминания Мрайхе. А когда проснется, найдет сюрприз. Пусть скажет тебе спасибо.
-Я... - начала девочка, но мрачный взгляд ледяных глаз вдруг стал страшен и недобр, и под ним хвостатая скорчилась, задрожав в его тени, ожившей и заполнившей все вокруг мраком и смертным холодом
-Твое нытье становиться утомительным, Сиг. Если ты продолжишь в том же духе, я верну тебя отцу. Твоя компания... Мне все меньше по душе.
Голос его был таким же холодным. Холодным, напрочь лишенным эмоций и человеческих интонаций. Даже Конфигурация был более живым, когда говорил.

Девочка всхлипнула.

И тут же Мавуро вновь даже вновь очутился в теле Мрайхе. Он сидел верхом на женщине, что жаждала умереть. Сейчас ее переполнял страх, она явно не была готова умирать ТАК. Но было совершенно очевидно, что Ингер не придет... Потому что она уже была здесь… Точнее, где-то неподалеку...
Человек-ангел всхлипнула, и попыталась вырваться. Она вся провоняла душащим страхом, она утратился в его желтых волнах рассудок, пускай демон и не успел еще сделать то, что хотел.

Павел Маркеев

Большой Тылль жил на краю Поля Вечности столько, сколько себя помнил. До него тут жил другой джаккай, и его тоже звали Тылль, и был он тоже в два раза крупней обычного джаккая. И до него тоже был Тылль, и до него, до самого первого Большого Тылля, который выжил единственный из всех своих соратников.
Он совершенно этим не гордился.
Когда Чудовище было ранено, из его раны вместо крови вырвалась Стужа, и заморозила всех воинов, заморозила не только их тела, но и их души. С тех пор они стояли здесь, памятниками самим себе, с горящими на груди искрами. А Большой Тылль их охранял. Он опоздал на битву не по своей вине - был ранен еще до ее начала. И считал, что это его никак не оправдывает. Он остался с теми, кто должен был стать его соратниками. Присматривал за ними, за полем, и за тем, чтобы Чудовище не вернулось. Когда умер первый Тылль, в соседнем племени из самого крупного яйца проклюнулся большой джаккай. Получив свою искру, он пришел в старый дом на краю поля Вечности, и занял свой пост. С тех пор род хранителей не пресекался никогда, и самый большой джаккай всегда приходил, чтобы взять имя и вместе с ним предназначение.

За сотни лет никому не приходило в голову тревожить покой героев. Иногда являлись молодые воины чтобы почтить память, или самонадеянные шаманы, чтобы попытаться разрушить чары Стужи…
Чудовище же не возвращалась.
Многие считали, что в вечном бдении Большого Тылля нет смысла, но все хранители Поля Вечности были твердо уверены, что смысл есть - раз древние воины оставались в целости, а Чудовище больше не рвется в Нирвен, значит, они все делают правильно.

Конечно, просто сидеть на краю поля - это ужасно скучно. И Большой Тылль тратил свободное время охотясь на мастадонтов со своим верным нирвенским псом Гармом, гонял северных виверн-монархов, пас стадо Среброшкурых Многорогов и загарпунивал злоглазых китов выходя далеко в Море Ледяных Дворцов. А если Властители Дворцов выбирали его берег в качестве цели для своих непонятных ритуалов, задавал им трепку и прогонял обратно. Что уж и говорить, Большой Тылль должен был быть самым сильным воином из Ворсов - ведь если Чудовище вернется, нужно будет зажечь Маяк и поддерживать огонь до тех пор, пока все воины севера не соберутся, чтобы дать ему отпор. А поддерживать огонь в битве против существа, в котором живет Стужа - дело не из простых. И многие молодые, смеявшиеся над старым лентяем, возвращались домой с переломанными лапами и хвостами и без зубов.

Иногда Большого Тылля навещала молодая шаманка по имени Рябина. Она рассказывала о делах Большого Мира, но ничего кроме ворчания и отторжения ее истории не вызывали у старика. Ему казалось глубоко неправильным, что Ворсы стали оседать, предпочитая охоте и рыбалке земледелие и ремесла. Он презирал "новый город", и чужаков, что валили туда скопом в поисках золота, мехов, янтаря и древней магии. Один раз Рябина осторожно рассказала Тыллю, что южане даже умудрились купить у некоторых ворсов их Искры. Это привело старого в такую ярость, что он закинул девчонку в ближайший сугроб. Они обиделись друг на друга и не общались целый год, но потом дед оттаял, и сам приехал в деревню, привезя в качестве извинения целого Злоглазого Кита и несколько ожерелий из нетающего льда, снятых с шей Властителей Ледяных Дворцов. Рябина простила, и все пошло по-старому.

Недавно Тылль узнал, что в последней кладке нашлось яйцо, которое было больше других в два раза. Это значит, что скоро ему пора на покой.

Этот день мало отличался от тысяч и тысяч других дней. Обход поля из начала в конец - столько раз он уже это делал, что каждый из сотен древних воинов стал ему словно друг, каждого он знал и помнил по имени, и не только их, но и их псов, которые, конечно же, стояли рядом с хозяевами, и Искры, которые блестели из под ледяных панцирей точно так же, как сотни лет назад.
Затем проверил Маяк - хворост и масло всегда должны быть свежими и лежать наготове, Камни Огня должны быть в достаточном количестве, а с ними огниво, и эти новомодные спички - если не сработает один способ, то сработает другой, нельзя недооценивать коварство Чудовища и его слуг, которые, конечно, попытаются помешать зажечь Маяк своими подлыми чарами! На всякий случай выбил пару искр из камней - да, все в порядке. Десятки лет бдения не уменьшили бдительности Тылля, он был внимателен и осторожен точно так же, как самый первый его имени, в первый день после победы заступивший на пост и с мрачной решимостью ставший ждать возвращения Врага.

Теперь можно было заняться домашними делами - а у одинокого ворса их хватало. Наколоть дров, натаскать воды, проверить стадо Среброшкурых - существ столь больших и непокорных, что пасти их была целая наука, состоящая из уловок и хитростей. Затем почистить рыбу, вырезать новый гарпун из костей рыбы-лезвия, приготовить еды и... И незаметно настала ночь. Тылль вытер вспотевший лоб, и устало побрел к полю, чтобы последний раз взглянуть на него и убедиться, что все в порядке.

Пейзаж можно было бы назвать красивым - сотни джаккаев, замерших в горячке боя, мягко светящиеся изнутри светом их Искр, блестящие в свете лун и звезд... Но они не вызывали у Тылля ничего, кроме мрачной тоски. Вместе с предназначением каждый новый Тылль получал и чувство вины, отчаяние от мысли, что он опоздал, опоздал на самую важную битву за все время существования племен Ворсов... И даже тысячи лет служения ничего не изменят…
До новой битвы.

Скрестив лапы на груди, старый джаккай исподлобья смотрел на поле Вечности, раз за разом возрождая и прокручивая в голове битву, которую он не видел, о которой мог только догадываться. Скользнув взглядом по поднятому рубилу Вейга Сталькогтя, и в который раз попытавшись понять, с какой именно тварью из свиты Чудовища тот сражался, Тылль вдруг заметил что-то странное. Яркий свет на том месте, где его быть не должно. Лишний мазок в картине, которая не менялась вечность. Как будто то...

Одна из искр отделившись от хозяина, и медленно плыла в сторону.

Затем рядом с первой искрой появилась вторая. И третья.

Шерсть Тылля встала дыбом. Он выхватил топоры, дико оглядываясь по сторонам. Его собственная Искра вспыхнула ослепительным кровавым светом, пылая яростью и лютой злобой.

Ни один ворс никогда не посмел бы взять чужую искру иначе, как после честного боя. И даже так в этом было мало толку - удержать больше двух Искр не мог ни один герой, и чужие нужно было ломать и подчинять очень жестокими способами, на что шли только величайшие герои во имя высшей цели или отчаянные злодеи во имя своих темных происков. Даже среди изгоев и выродков Хель-Ворсов, любителей побеждать любой ценой, нападающих скопом на одного и бьющих ядовитыми стрелами в спины, такие подонки находились раз в поколение...

Но воровать искры у мертвых?! Это был край. Нечто за гранью добра и зла в понимании Ворса, нечто настолько мерзкое и подлое, что ни один из живущих на землях племенного союза Ворсов не знал бы покоя, пока не покарал преступника... Для которого не было ни прощения, ни спасения, ни оправдания.

Воровать же искры у героев, пожертвовавших всех ради спасения всего Нирвена, а может и всего мира - это было... Не было слов, чтобы описать подобное злодеяние, потому что за сотни лет подобного никогда не случалось.

Все больше искр отделялось от своих хозяев, и медленно, отчаянно сопротивляясь, летели на юг. Тылль насчитал пол сотни, пока стоял, загипнотизированный немыслимым зрелищем и собственной немыслимой яростью.

Он ничего не мог сделать. Как можно остановить сгусток энергии, неразрывно связанный со своим хозяином? Для этого надо было быть могучим магом, а не великим воином.
В приливах и отливах багровой ненависти и гнева, джаккай мучительно соображал, пытаясь понять, что за новое Чудовище могло сотворить подобное.

И очень скоро нашел ответ. Рябина была очень красноречива, когда рассказывала о людях с юга, об их жадности и коварстве.
Они жаждали магии, ради нее готовы были на все - обманывать, убивать, предавать. В Нирвене было много магии - древней, запретной, естественной, стихийной, магии ангелов и демонов, магии стражей и, как поговаривали, божественной, магии творения. Искры были магией - магией самой жизни. Черные хотели заполучить их, и сумели это сделать - нашлись среди городских Ворсов те, кто продал собственные искры. Тылль мог бы догадаться, как они дошли до такого - Рябина рассказывала и о южных эликсирах, ослабляющих волю, смущающих разум бесконечными видениями бессмысленного наслаждения, превращающих великих героев в сломленных дегенератов, готовых на все ради того, чтобы вновь испытать туманные грезы вечного счастья.
К ним старик не испытывал ничего, кроме презрения и отвращения. А вот южан он искренне возненавидел. Не будь у него Предназначения, он задул бы в Сборный Рог, голосом которого Ворсы звали соседей на бой с вторженцами извне. И он бы не успокоился, пока последний из южан не покинул Нирвен.

Да, их действия были полы коварства и подлости. Они подкупали старейшин Ворсов, и старост демонов и ангелов, выживали других торговцев, покупали разрешения на раскопки древних храмов и могил, строили повсюду свои форты и посты, рассылали патрули и боевые отряды, нарушая табу и законы... Они хотели заполучить все Искры, а не только несколько.

Но такое... Такого от них хранитель не ждал. Это был слишком... ЧУДОВИЩНЫЙ поступок.

Искры уплывали тонким ручейком, с каждой минутой ускоряясь - неизвестный колдун усиливал свои подлые чары. Завыл и зарычал Гарм - он тоже понял, что происходит нечто невообразимое, и пришел в ярость такую же, как его хозяин.
-Времени мало - по-стариковски пробурчал себе под нос Большой Тылль, когда гнев ненадолго отхлынул - но кто приглядит за полем?

Он быстро нашел ответ на этот вопрос. Больше не сомневаясь, он вскочил на спину Гарма, и помчался вслед за Искрами. Проносясь мимо деревни, где жила Рябина, он бросил один из Гибельных Гарпунов возле ее избы. Зачарованное лезвие взорвалось частоколом льда, завыла вихрем метели и острого, будто бритвы, снега, срезало стену и превратило бревна в опилки. Такую мощную и древнюю магию Ворсы использовали только в борьбе с захватчиками. Рябина поймет, и шаманы присмотрят за Полем Вечности. Главное, чтобы Черные не попытались украсть все остальные Искры...

Тылль знал, что он найдет. Очередной караван или форпост южан. Он не будет говорить с ними, выяснять, почему они это сделали, кто конкретно из них это сделал, знали ли они, понимали ли, ЧТО делают... Ворсы вообще не любили лишнюю болтовню, и на оскорбление отвечали ударом, а не попыткой понять, чем они его заслужили. И пусть нынешние времена многих размягчили... Тылль не из таких.
Он убьет всех, не разбирая правых и виноватых, а потом притащит их трупы к старейшинам, и пусть они судят мертвецов, как посчитают нужным. И если они не решат, что южан надо вышвырнуть всех до единого, что ж... Он сам это сделает.

Искры сопротивлялись неведомой силе, что их влекла вперед, все слабей. Гарм мчался как ветер, но не успевал. Искры исчезли на горизонте, и ярость Тылля переполнила берега, вырвавшись из его глотки джаккая диким воем, которому вторил вой пса и бушующей вокруг снежной бури.
Так значит, да? Хорошо! Он все равно будет ехать вслед за Искрами, туда, куда они улетели, а по пути убьет каждого южанина, каждого чужака, которого встретит! Он не судья и не старейшина, он не будет разбирать, где правый, где виноватый! Все виновны, все чужаки, никто их сюда не звал, где вы были, когда мы сражались с Чудовищем, ничего им не принесли хорошего ни ангелы, ни демоны, ни джаккаи чужаки, ни, тем более, людишки!

Он помчался дальше, взывая к духам родной земли, к Стражам и богам, умоляя, чтобы на пути оказался лагерь южан или их караван - и они услышали, и Тылль увидел яркие восточные шатры, и огромного каменного четвероногого голема. Люди жгли множество костров, о, им не нравится холод наших земель, и шерсти у них нет, так сидели бы дома, в своих пустынях, а не лезли к ним! Дозорные в чешуйчатой броне закричали, заметив его, замахали копьями и кривыми мечами. Из-за их спин вышел юноша я теплом плаще и с большим тюрбаном. Половину лица его скрывала залотая маска, одна рука тоже была золотой – любят эти воры золото, кто бы удивлялся! Человек склонился, прикрывая лицо от ветра, и прокричал
-Мир тебе, джаккай! Я Халид ибн Мурса, я скромный искатель истины из ордена дервишей Золотой Чернильницы, что по воле Золотого Ящера в дальних краях добывают богатство знаний, кои мы обмениваем между народами и племенами, дабы приумножать и...
Южанин быстро осознал, что мрачный джаккай в костяной броне сидящий на огромном псе размером со слана не настроен на беседу. Увы, ничего поделать с этим знанием он не смог, и это стало последним знанием в его копилке.

Гибельный Гарпун упал перед ним, и стаи ледяных птиц ринулись во все стороны, пролетая насквозь через тела воинов и окрашиваясь в красный. Магия гарпуна могла бы уничтожить весь лагерь южан, но ярость Тылля это не утихомирило. Выхватив топоры, он с яростным стоном обрушился на врагов, рубя и кромсая, прыгая от одного к другому и убивая их быстрее, чем те успевали произнести заклинание или поднять оружие. Юноша, бывший, конечно, колдуном, дрался отчаянно, призывая золотые молнии, которые джаккай отражал ударами Заглушающего Чары, пока не добрался до него и не отрубил золотую руку, а потом и голову в золотой маске Долгим Покоем. Когда кончились воины, он приступил к вопящим слугам и проводникам из числа местных - не стоило им связываться с южанами, не стоило...

Все это гнева Большого Тылля не уменьшило, наоборот, только увеличило, и вскочив на пса, который тоже был весь вымазан кровью, поскакал дальше – на юг, на юг, если надо – до проклятой страны, откуда эти твари пришли!

***

Али быстро оправился от потрясения. Злость его сменилась недоумением, когда он понял, что он покрыт конденсированной магией без каких-либо примесей. Из множества чувств, нахлынувших на него, торговец остановился на досаде - ах, сколько же ценной магии потрачено зря!
Но он быстро забыл об этом, увидев, как Хору начал распространять вокруг себя лед и снег.
-Клянусь бородой моего достопочтенного отца и волосами любезной моей матери, я не знаю, что за скверное дело замыслило это порождение бесплодных пустошей! Но во имя своих детей и своей жизни, я прерву его козни, пускай на меня даже обрушиться неизбежная и удручающая участь!
Подхватив с пола сапфировый амулет, защищающий от чар снега и льда (глупо пускаться в путь на север без подобной вещи), и подняв посох, Али решительно двинулся вперед, намереваясь вышвырнуть джаккая из своего дома любой ценой.
Но в этот момент в себя пришла Лето, и перспектива лишиться первого своего друга, пускай и такого стремного, привела ее в ужас.
-Стойте! Прошу, не надо! Вы же видите, ему плохо! Он ни в чем не виноват!
-Назад, о дочь скудоумия, или я не отвечаю более за твою безопасность под сводами моего жилища! Мне доподлинно известно, что добрый гость никогда не войдет в дом с оружием наголо, и ни один чародей не станет использовать магию в чужом жилище без дозволения хозяина. Этот джаккай - худшее из всех наказаний, что может обрушиться на несчастного путника, и если я от него не избавлюсь с решительностью и непреклонностью, он поистине обрушит на мой кров бесчисленное множество горечей и печалей в дополнении к тем, что уже принес!
Али топнул ногой и ударил посохом о землю, после чего замахнулся им на Лето.
Но та даже не отшатнулась, продолжая защищать Хору крыльями словно мама курица своего цыпленка от тени ястреба
-Он не желал зла, я знаю! Он сказал, что хочет с вами поговорить, сказал, чтобы я позвала вас!  И сейчас он колдует, я уверена, только потому что ему плохо! Возможно, он хочет вылечить себя, или я не знаю... Избавиться от лишней магии…  Я не дам вам ему навредить, понятно!? Иначе вышвыривайте и меня тоже, и моих друзей!
Лето махнуло в сторону спокойно спящего Мавуро.
-Эй ты, нелепая птица! Мавуро вообще ничего плохого не делает, просто отдыхает! Не приплетай его! - рассердился Кальвин.
Али остановился, посмотрев на вонючего рукокрылого, и подумал, что избавиться разом и от джаккаев и от демонов было бы просто чудесно. Но Лето налетела на него снова, продолжив квохтать, причудливо мешая угрозы с мольбами
-Выбросить больного гостя - это грех, уж я то знаю, я была в Аду! А вы знаете, что с грешниками делают в Аду? Нет? Так я скажу! ПЛОХИЕ ВЕЩИ! Прошу, я же вижу, что вы не злой! Не надо прогонять его, он просто несчастный, больной джаккай, он пришел за помощью... Я что угодно сделаю! Хотите, помогу вам по хозяйству? Если у вас есть дети, я с ними посижу, я люблю детей... Им будет очень грустно, если их папа попадет в Ад!
Али начал колебаться. К тому же, ему стало интересно, что за магию творит джаккай. Дервиш не был уверен, что успеет отреагировать, если эта магия окажется злонамеренной, но все же у себя дома и в окружении талисманов у него были очень хорошие шансы на успех...
Кори тоже было интересно, чем это занят Хору. Она принялась трясти Кальвина за рукав, с тревогой заглядывая толстяку в глаза
-С ним же все будет нормально? Что он делает? Кальвин? А?
-Да, да. Все будет нормально. - с раздражением вырвал свой рукав из лапы джаккайки ангел - Ему просто надо избавиться от излишков магии. Он и сам это понимает.
-Заклинание? Какое? Какое заклинание, а? С такой то кучи магической энергии...
-Не знаю. Может, вылепит снеговика размером с голема. Это был бы отличный перформанс. А может, выкует себе ледяной меч великой силы и станет королем. Он, кажется, любит мечи. Или создаст мороженное каждому джакайчонку в Нирвене. Представляешь, какая легенда из этого родится? Так или иначе, скоро мы это узнаем, если раньше его не вышвырнут на мороз.

Мертсигер, пользуясь суматохой, спустилась вниз. На ее лица застыла злобная радость, а в руках она сжимала куклу.
Потянулись длинные минуты. Хору выплеснул всю приобретенную магию, и теперь ожидал результата. Он понятия не имел, что такое искры, и в памяти Феры сведений о них было чуть. Даже воспоминание о потоке джаккаев с огоньками было ее воображением, она в принципе не могла там быть, но она слышала об этом, и представила, как это могло бы выглядеть. Очевидно было только одно - искры штука магическая и ценная, и Хору потянулся к ним, словно жадный и ребенок, первый раз попавший в волшебную лавку, и тянущий свои лапы к каждой блестящей штуке на полках, нисколько не заботясь ни о сердитом хозяине лавки, ни об охраннике с волшебной дубинкой на поясе, ни об опасности самих волшебных побрякушек...  Хотя даже очень глупый ребенок не стал бы воровать волшебные побрякушки у мертвецов. Но джаккай не был этим гипотетическим жадным и глупым ребенком, он был чем-то намного худшим.

Он был Хору.

Корь, дрожа от страха и злости, смотрела на него, металась словно крыса в крысоловке. Она и сама любила творить всякую безумную дичь, и очень часто получала за это, особенно от своего папаши, который ставил ее на горох и лупил так, что только шерсть летела. Поэтому в других она это ненавидела. Хору был чем-то похож на нее, и это было отвратительно и мерзко. Она не любила свои отражения, тем более такие кривые.

За минуты ожидания Али окончательно пришел в себя, вычистил одеяние от выблеванной джаккаем магии, и перебрал талисманы, разложив их по-новому. Ничего страшного и странного больше не происходило, джаккай просто валялся и пускал пузыри, отдыхая от перегрузки, а вызванные им сосульки и ледышки стали водой, которая пропитала шикарный ковер южанина. Федаин успокоилась и снова заняла свое место у стены как ни в чем не бывало, положив на колени клинки и вернувшись к медитации. Лето продолжала подозрительно смотреть на Али, готовая броситься между ним и Хору в любой момент... Хотя от Пушка она все же держалась подальше. 

И в тот самый торговец начал терять терпение (а произошло это довольно быстро), в шатер влетели Искры мертвых Ворсов. Было их ровно шестьдесят пять, они были разного размера, и сверкали множеством цветов и оттенков. В каждой из них была заключена уникальная сила - и каждая из них была связана со своим джаккаем. Эта связь была так сильна, что Пушок понял - сейчас они помчаться обратно. Он мог удержать одну, максимум две перед тем, как они вернуться. Ребенка вот-вот вышвырнут из лавки, он может успеть схватить несколько штучек, пока его тащат к выходу - но этих штучек так много! Они все такие классные, такие блестящие, такие волшебные! Какую же выбрать?!
-Это то, что я думаю? - севшим голосом прошептала Корь.
-Да, похоже на то. Искры Ворсов... - Кальвин посмотрел на спящую Ингер. У нее искры не было - еще не успела добыть. Да и не все Ворсы получали искры. Это был пусть и не легендарный, но подвиг...
-Искры - отвесил челюсть Али - я только слыхал о них! Воистину дивная магия...
Даже за одну Искру можно было получить от халифа поместье со слугами и плантацией Манна-Пальм. А тут целая россыпь! Ничейных! Да, стоило дождаться окончания чар подозрительно джаккая! Уж, конечно, он не будет против, если бедный дервиш позаимствуем несколько - он ведь не стал выгонять мохнатого на мороз, хотя тот и вел себя как пьяный янычар.
-Какие красивые! - прошептала Лето, и потянулась к одной лапой. Но тут же отдернула ее, будто боясь обжечься или повредить этих странных светлячков.

Каждая из Искр обладала особой магической способностью. И мало того, эта способность подстраивалась под хозяина - когда тот становился сильней, возрастала и волшебная сила Искры. Она подстраивалась под хозяина, изменяясь так, чтобы лучше соответствовать его умения и навыкам... Или изменяла хозяина, подстраивая его под себя.
Общее у искр было одно - они все отлично защищали от холода, естественного или магического. Хотя этого и не хватило, чтобы защитить хозяев своих давным-давно, это все же дало возможность нанести Чудовищу удар, заставивший его отступить.

Искры кружили вокруг Хору все быстрей, его власть над ними истекала. В хаосе огней джаккай познал Искры

Гнев
Первая Искра была большая и красная. Она клубилась боевой злостью и жаждой крови, которую передавала хозяину, чтобы вызвать у него состояние боевого транса, похожего на берсерк демона, но чуть более контролируемого и не оканчивающегося неизбежной смертью.  Но и по мощи ее с впавшим в предсмертную ярость демоном было не сравнить, хоть и наполняла она тело сверхъестественной выносливостью, ловкостью и силой. Ее хозяин был великим воином, а искра делала его величайшим. Голос искры бил барабанами пульса в висках, призывая новые битвы.

Концентрация
Вторая Искра, ультрамариновая, была меньше первой, но кружилась рядом, потому что они были похожи. Она вызвала состояние берсерка, но усиливала разрушительную мощь магии, позволяя колдовать как будто без ограничений - но разрушительная мощь, плохо контролируемая хозяином, могла убить и близких, и самого заклинателя. Искре было все равно, с какой магией работать - кроме, разве что, магии света.  Джаккай, что носил ее, был лучшим магом Нирвена тех времен. Но всегда мечтал быть воином.

Творение
Третья Искра была похожа на кусочек льда, светящийся изнутри. Любое заклинание магии воды кроме обычного своего действия породит небольшое ледяное создание, которое попытается нанести урон врагам мага. Но это творение потребляло лишнюю энергию, и искре не было дела до того, что рядом может не оказаться врага. Джаккай, носивший ее, был больше художником, чем воином, и бесчисленное число ледяных фигур жило в ее памяти.

Задор
Четвертая Искра, совсем крошечная, носилась из стороны в сторону словно ошалевшая муха. Ее резвость и скорость передавалась владельцу, делая его быстрее - но не всегда такую скорость можно было контролировать, а уж точность как страдала! Стрелок, носивший ее, мог обрушить на врага град стрел, и вовремя убежать, когда ни одна не наносила смертельное ранение разъярённому врагу. 

Шок
Пятая пахла грозой, и шерсть рядом с ней становилась дыбом. Любой удар - хоть лапой, хоть хвостом, хоть копьем, хоть камнем сопровождался ударом грома и всплеском электричества. Полезно в бою, но опасно в быту – ее хозяина сторонились и опасались, и он чаще обжигался сам, чем наносил урон врагу.

Поток
Шестая Искра переливалась разными цветами и пульсировала от скрытой в ней энергии. Любое атакующее заклинание могло увеличиться в силе, размере и даже количестве, превратив простой огненный шар в огненный дождь. Как и многие подобные ей, эта Искра была опасна, и хозяин ее боялся использовать магию, так и не сумев научиться контролировать силы искры полностью.

Резвость
Седьмая Искра была похожа на детский красный игрушечный мячик, она парила то вверх, то вниз, то в лево, то в право. Хозяин ее мог совершать прыжки огромной длинны, сам становясь словно мячик, отскакивая от твердых поверхностей. Полезная и для атаки и для защиты она быстро набирала силу вместе со своим джаккаем, и прыжки становились все длинней и опасней. Впрочем, он не жаловался, обрушиваясь на врагов словно гром среди ясного неба и так же внезапно исчезая - это стоило тех нескольких раз, когда он переломал себе все лапы.

Немезида
Восьмая Искра горела тревожным темно фиолетовым светом. Она переживала за своего хозяина больше других, всегда готовая обрушить град раскаленных металлических шипов на того, кто ему навредил. Хорошо, если ранение нанес враг, а если по ошибке ударил тебя друг? Искре было все равно. СО временем ее наказания становились все изощреннее…И извращеннее.

Эгида
Небольшая розовая Искра как раз больше переживала за товарищей по оружию своего хозяина, чем за него самого. Раз в час она могла наложить на союзника мощный воздушный щит, способный выдержать много ударов. Джаккай, что владел ей, предпочитал драться плечом к плечу со своими побратимами - для древних Ворсов явление поистине редкое.

Трепет
Десятая Искра, сверкала багровыми лучами и рычала от ярости и желания вступить в бой. Хозяин ее наполнялся невероятной мощью, превосходящей все мыслимые пределы. Но если не удавалось победить врага в самый короткий срок, она сдувалась, будто воздушный шар, сменяя великую силу великой усталостью и слабостью.

Панацея
Крошечная зеленая искорка, напротив, не могла похвастаться великой силой - она просто очень медленно, но верно залечивала раны хозяина, помогая выжить там, где не могли выжить другие. На дальней дистанции она превосходила все остальные искры, позволяя восстановиться после самого жестокого поражения, на короткой же была почти бесполезна.

Соратник
Двенадцатая Искра, белая с красными точками внутри, хранила память о том, кем она была когда-то. Раз в день она могла ненадолго воссоздать из света и тьмы свое прежнее тело, пусть и не обладающие полнотой мощи и силы, но все еще весьма опытное в ратном деле, и сражаться плечом к плечу со своим джаккаем.

Мерзость
Тринадцатая искра была полна тьмы. Любое убитое ее хозяином существо наполняло ее силой, которая преобразовывалась в темную противоестественную тварь, добавляя кровь хозяина. Ее власть разлагала душу ее джаккая, приближая его падение в Ад где для него были заготовлены особо мучительные пытки.

Орудие
Четырнадцатая Искра щетинилась острыми желтыми лучами. Ей хотелось быть не Искрой, а мечом, и она могла ненадолго стать им, оружием большой силы и мощности, которое, однако, могло у любой момент исчезнуть, подведя своего хозяина. Для своего джаккая она была кривым зазубренным клинком, но, как и все остальные, она могла подстроиться под своего владельца - пусть и знала она только одного за все время своего существования.

Щедрость
Пятнадцатая искра была ярко алой, будто кровь. Но жаждала она не крови врага, а крови того, кто владел ею. Взамен она предлагала магическую энергию - гораздо больше, чем мог бы получить обычный маг, рискнув своим здоровьем чтобы усилить чары.   

Марево
Шестнадцатая Искра клубилась туманом. Этот туман постоянно окутывал носящего ее, обеспечивая маскировку и скрывая от любопытных глаз и от острых стрел. Но туман - ненадежный союзник, и любой порыв ветра мог лишить этого покрова, после чего искре требовалось с ого времени на восстановление.

Любопытство
Семнадцатая Искра была большой и яркой, она напоминала болотный огонек, из тех, которые завораживают путников и завлекают в гибельные места. Она освещала любую тьму, простую, и магическую, но, главное, притягивала внимание всех, кто был рядом, делая их удобной целью для удара кинжала или ловких пальцев. Среди Ворсов мало воров, но ее прошлый хозяин любил брать то, что ему не принадлежит. И чем лучше у него это получалось, тем притягательней становилась искра и ярче, в дополнение к всему высвечивая тайные ходы и ловушки..

Геенна
Большая огненная Искра похожая на шар огня плевалась вокруг искрами поменьше и распространяла вокруг волны жара. Она горела и пылала, готовая обрушить на любого врага ее хозяина небольшие огненные шары, и даже взорваться огненным шаром самой в самоубийственной атаке. Сожжение вещей и существ наполняло ее новой убийственной силой, делая ее еще более опасной для окружающих.  Хозяину приходилось изрядно постараться, чтобы сдерживать ее порывы.

Воскресение
Девятнадцатая искорка была совсем мелкой и тусклой. Она не приносила никакой пользы, и единственное, о чем мечтала - пожертвовать собой ради хозяина, спасти его от верной смерти. Если он будет умирать, она исчезнет, отдав ему всю свою жизненную силу. Много лет назад искорка не успела сделать этого до того, как Стужа сковала его, но она надеялась, что не все еще потеряно, и у нее будет шанс.

Порыв
Двадцатая Искра была резкой и быстрой, ее лучи били в глаза и ослепляли ярким янтарным светом. Любой снаряд, выпущенный воином, от камня до стрелы летел в цель со скоростью ветра, да еще и на гораздо большее расстояние. Лучник с ней становился настоящим снайпером, и даже рогатка превращалась в смертоносное оружие. Но ни с каким иным оружием, кроме метательного, она работать не желала.

Цветение
Зеленая, словно весна, Искра. Куда бы не пошел ее хозяин, вокруг него росла длинная трава - она опутывала ноги его врагам, и маленькие кустики сьедобных и целебных ягод всегда были для него подспорьем. Пусть она могла выращивать траву при любой погоде, ей все же требовалась для этого почва.

Вивисекция
Вокруг темно синей Искры летали несколько искр поменьше. Любой снаряд, магический или физический, любой удар кулаком или мечом сам находил свою цель. И хоть это могло бы показаться очень сильным свойством, искра обладала явными садистскими наклонностями, стараясь искалечить свою цель, а не убить, и делала она это с виртуозной изобретательностью. Ее джаккай был таким же.

Верзила
Огромная желтая Искра, двигавшаяся лениво и неспешно и хозяина своего делала больше, сильней, медленней и неповоротливей. Со временем рост мог достичь просто колоссальных размеров.

Бойня
Красная как глаз демона, мелкая сердитая Искра наполнялась злобой и наполняла ей хозяина и его оружие или когти каждый раз, когда рядом проливалась кровь - неважно чья. В жаркой битве, когда с обеих сторон гибнут многие, она могла превратить своего джаккая в настоящую машину смерти, позволяя ему проливать еще больше крови, и делая его атаки еще более сильными.

Разложение
Мертвенно зеленая, нездорового цвета призрачная Искра наполняла окружающих болью и недугами, их раны сразу же начинали гнить и не заживали очень долго ... Как и раны ее хозяина.

Триумвират
Двадцать шестая Искра, ярко оранжевая, как апельсин, теплая и спокойная, образовывала связь не только с хозяином, но и с оружием хозяина. Чем сильнее становился он, тем сильнее становилось и его оружие, и эта тройная связь могла привести к самым непредсказуемым результатам, превращая, со временем, простой клинок в меч великого могущества. Но зависимость от одного оружия ослабляла искру - если оно будет уничтожено или потеряно, придется "выращивать" связь заново.

Верность
Двадцать седьмая Искра, нежно желтого цвета, пылала от желания самопожертвования, но не имела ни сил, ни возможностей для этого - пока. Она могла принять один удар, и погаснуть на долгий срок... Чтобы затем пробудиться и разгореться с новой силой.

Лень
Двадцать восьмая Искра, голубая, желала только, чтобы ее оставили в покое. В отличии от всех остальных, она не желала драк, и готова была ускоренно восстанавливать магические и жизненные силы хозяина, пока он не участвует в бою и вообще не напрягается. После боя же она какое-то время от обиды прекращала свою поддержку.

Анализ
Двадцать девятая Искра, серая как сталь, была одержима магическим оружием и броней, открывая в каждом артефакте новые свойства, такие, о которых не знал даже их создатель. Это занимало время, и иногда она забывала, что не нужно открывать новые свойства оружия врага в пылу боя.

Бестиарий
Тридцатая Искра, белая с тремя черными точками, была одержима жаждой экспериментов и новых знаний.  Каждый новый противник, каждый новый предмет изучался ей в поисках слабых мест, которыми она делилась со своим хозяином. Но ее вела жажда нового, она быстро уставала от повторений и теряла интерес к однообразным схваткам.

Перевертыш
Следующая Искра была прозрачной и тусклой, так что даже разглядеть ее было трудно. Она мимикрировала под другие Искры, штука усиливая их свойства, пусть и в гораздо более слабом виде.
Сама же по себе она была бесполезна.

Адаптация
Тридцать вторая Искра была цвета сырого кровоточащего мяса, она пульсировала и дышала странной физической жизнью, необычной для состоящих из чистой энергии искр. Она изменяла и тело свое хозяина, вызывая жуткие искажения, которые жили ее волей и могли оказаться как полезными, так и вредными.

Террор
Тридцать третья искра дрожала ужасом, она постоянно изменялась, вызывая пугающие виденья у смотрящих на нее. Она внушала страх врагам точно так же, как и своему хозяину. Ее джаккай с трудом выдерживал беспрерывный сонм кошмаров, которые она порождала, но все же не мог не признать ее пользу в бою.

Знамя
Тридцать четвертая Искра была искрой славы, она мерцала то  золотом, то и багрянцем, повышая боевой дух у всех тех, кого ее хозяин считал друзьями, позволяя им выдерживать раны, ставшие в ином случае смертельными. Ее хозяин шел к величию, а позади него оставались трупы друзей и врагов.

Вельд
Рядом с ней была Искра, позволявшая находить общий язык с дикими неразумными созданиями и чудовищами. Она тихо рычала, и сияние ее было как блеск глаз стаи ночью. Ее хозяин мог слышать ушами зверей, и брать часть их силы - за плату потерять себя и раствориться в дикости.

Фантом
Тридцать шестая Искра была чуть заметна, в ореоле пламени и света остальных она была как забытый призрак, и таким же она могла сделать своего хозяина, дав возможность скрыться от чужого внимания, стать неслышным, невидимым и даже бесплотным - меч не мог поразить его, а стены не были преградой. Но с каждой секундой возрастала угроза стать призраком в полном смысле этого слова, утратив физическую форму навсегда.

Паника
Маленькая трусливая Искра бледно оранжевого цвета ужасно боялась драк, в отличии от своих товарок, которые только в бою и могли раскрыть себя и свои способности, и вне них почти не существовали. При первых же признаках угрозы оранжевая переносила своего хозяина подальше от боя, что для ее хозяина, типичного воинственного ворса было просто неприемлемо. Он так и не сумел сделать ее храбрей, и ему приходилось возвращаться в бой раз за разом, пока Искра не истощала свои силы.

Голод и Жажда
Две большие фиолетовые Искры, похожие друг на друга, жаждали магии - первая высасывала их из заклинаний, направленных на ее джаккая, ослабляя их при этом, а вторая делала тоже самое еще до того, как вражеский маг успевал произнести заклинание. Правда, использовать наворованную энергию они не могли, и ее избытки могли выплеснуться и причинить неприятности их хозяевам.

Помеха
Сороковая Искра магию, наоборот, не любила, мешая чародеям использовать ее: увеличивая затраты их энергии, направляя заклинания в другие цели или просто ослабляя их. Это влияло и на ее джаккая, но тот был воином и не испытывал никаких проблем с этим. А вот шаманы его не очень любили

Ненастье
Очередная воздушная Искра, темно серая и холодная, пахнущая осенью, могла вызвать потоки ветра, которыми отклоняла от хозяина стрелы, мешая стрелять врагам и своему хозяину. Ненастье явно была способна на большее, и видения ураганов и торнадо будоражили ум при взгляде на нее.

Пиромания
Сорок вторая искра, похожая на самую обычную искру из тех, что появляются над костром, была полна магии огня. Она могла поделиться ею с хозяином, дав возможность ему повелевать пламенем - но не больше чем на уровне новичка. Однако, как и все остальные искры, Пиромания обладала впечатляющими возможностями к развитию вместе с хозяином.

Терпение
Искра грязно коричневого цвета в начале схватки начинала наполнять хозяина силой и выносливостью, но делала это очень медленно. Но чем дольше длился бой, тем сильнее становился ее эффект.

Недуг
Салатовая искра медленно разгоралась и затухала, почти полностью исчезая. Она могла настроится на противника во время боя, и вызвать у него симптомы болезни - от легкой слабости до рвоты и головокружения. Постепенно эти симптомы и усиливались, и могли даже убить - но на это понадобилось бы действительно много времени.

Страдание
Черно-красная Искра распространяла вокруг себя тревожную ауру - и не зря. Она могла многократно усиливать любую боль, превращая даже лёгкую рану в сгусток агонии. Правда, ей было все равно, чью боль усиливать.

Мазохизм
Вокруг Страдания вилась черно-зеленая Искра, которая могла превращать боль в силу - чем больше ран, создавая из ран и болезненных ощущений своего хозяина магическую энергию, которую она передавала ему.

Аутопсия
Нервная розовая искра с острыми лучами вызывала постоянный привкус крови во рту - она могла наносить врагу раны, легкие и тонкие, словно следы от гвоздя или перочинного ножа. В больших количествах, или нанесенные по уязвимым местам (например, глазам) эти царапины могли стать очень опасными. С ростом силы хозяина раны не становились сильней, но становились точней и наносились быстрей.

Одержимость
Алая Искра искала достойной битвы. Выбрав себе соперника, она делала все, чтобы помочь хозяину его одолеть, наполняя его силой, решимостью и скоростью, а после боя забирая часть сил побежденного. Но предугадать заранее, кого она выберет соперником, было нельзя

Смирение
Тихо мерцающая перламутровая Искра излучала спокойствие. Когда начиналась битва, она не спешила на помощь своему хозяину, начиная заряжать крайне мощную атаку, основанную на стихийной школе, которой тот владел. Чем дольше она готовилась, тем более сильный был удар. Если же хозяин не использовал магию сам и не атаковал, Смирению было проще плести свои чары - и наоборот, хаотичные атаки замедляли и даже могли сбить подготовку.

Источник
Пятидесятая Искра, крупная, бирюзовая, постоянно, но медленно вытягивала магическую энергию из окружающего мира. Ее владелец мог в любое время зачерпнуть из нее, восполнив магические силы. С ростом силы хозяина искра вытягивала энергию быстрее и становилась вместительней

Утроба
Грязно желтая Искра любила поглощать трупы, неважно, убитых хозяином или нет. После этого она могла предоставить своего джаккаю множество разнообразных преимуществ - одно другого отвратительней

Паранойя
Небольшая сиреневая искорка в панике дрожала, ожидая только худшего. Часть этой тревоги передавалась хозяину - а вместе с ней, и предупреждение о вполне реальной опасности, которую с дивной чуткостью обнаруживала Искра.

Табула Раса
Идеально белая искра еще не успела раскрыть свой талант, и единственная, наверное, была рада оторваться от своего мертвого хозяина, рядом с которым ее потенциал навечно остался бы нераскрытым.

Пиявка
Искра цвета артериальной крови питалась жизненной силой хозяина, медленно, но, верно, убивая его - и вернуть выпитое ей здоровье было никак нельзя. Взамен она давала магическую силу, превосходящую дары других искр. Связь с хозяином ее была невероятно сильна - даже сейчас она поддерживала ее. Ее будет трудней всего оторвать.

Близнецы
Похожие как две капли воды аметистовые Искры вращались друг вокруг друга. В начале схватки они создавали образ (или образы, со временем) хозяина, который делал все возможное, чтобы запутать врагов. Но это работало недолго - образ не мог взаимодействовать с реальным миром.

Вериги
Бурая Искра даже со стороны выглядела тяжелой. Ее хозяин еле мог переставлять лапы, настолько она его отягощала. Зато хорошенько топнув, он мог вызвать небольшое землетрясение

Гримуар
Малахитовая Искра могла запомнить три заклинания, направленных против хозяина, и затем повторить их ослабленную версию, если вражеский заклинатель превосходил по магической силе ее джаккая, или усиленную - если враг был слабей.

Затмение
Искра светилась неярким лунным светом, и любила ночь больше, чем день, наполняя с исчезновением солнца новыми силами и способностями - которые исчезали без всякого следа как только наступало утро.

Коррозия
Ржаво цвета Искра позволяла хозяину плеваться жидкостью, напоминающей кислоту, которая могла плавить метал. В дальнейшем Искра планировала превратить плевки в целый поток, и целиком заменить кислотой кровь хозяина.

Ностальгия
Все Искры были тесно связаны с хозяевами, и воспринимали попытку разрыва очень тяжело. Но темно синяя Искра относилась к этому вполне нормально, легко перенося одиночество - ведь хозяин мог перенестись к ней в любой момент... Но только не чаще одного раза в сутки. Но даже с таким ограничением это открывало множество возможностей в бою и вне его.

Гордыня
Шестьдесят первая Искра, сияя серебряным и золотым, считала, что лучше кого бы то ни было разбирается в ратном деле. Во время боя она стремилась взять контроль над телом хозяина, и сражаться самой - и навыки у нее были на уровне среднего воина, но с каждым разом становясь все лучше. Но ее джаккаю не нравилось быть марионеткой, и он делал вид что никакой искры у него вовсе нет, и вовсе она ему вовсе не нужна.

Зависть
Бежевая нервная Искра очень плохо переносила свое несовершенство, и еще хуже - несовершенство своего хозяина. Встретив более сильного противника (никто понятия не имел, как она рассчитывала силу), она пыталась усилить хозяина различными способами и ослабить врага. В ином случае, толку от нее было мало - против "слабых" противников она не пыталась ничего предпринимать.

Грань
Ярко рыжая, с множеством лучей Искра проявляла себя только тогда, когда битва близилась к поражению. Когда ее джаккай почти полностью исчерпывал жизненные и магические силы, она давала ему мощный щит и давала возможность использовать атакующее заклинание стихии огня или льда. Но до тех пор она была абсолютно бесполезна.

Паразит
Антрацитовая искра пахла тленом и разлагающейся плотью, не излучая свет, а поглощая его. Она могла вселится в живое существо, и позволить хозяину видеть его глазами, чувствовать его эмоции и наложить на него ослабляющее проклятье и болезни. В дальнейшем силы искры обретали все более пугающие свойства, и ее джаккай планировал избавиться от нее – но не успел.

Приют
Мерцающая шестьдесят пятая Искра была как теплый света настольной лампы или огонь за каминной решеткой. Все Искры направлены на битву, так, или иначе, даже те, что не желают сражения. Эта Искра не хочет драться больше всех остальных, создавая зону покоя и умиротворения вокруг себя, ослабляя любые проклятья и сглазы, улучшает сон и пищеварение, ее можно использовать как лагерный костер, на котором готовят пищу, для занятия алхимией или ремесла, получая ее помощь и поддержку. Она согревает и освещает всех вокруг, но при первых же признаках прямой угрозы гаснет и ослабевает. Ее потенциал - создать дом вдали от дома, убежище, которое всегда с тобой и которое со временем сможет превратиться в настоящую крепость.

Сердце
Последняя Искра, Сердце, была самой красивой и самой сильной. Она знала все о других Искрах - их силы, и как сделать их еще сильней. Знала их слабости и уязвимости, и как с помощью них уничтожить Искру. Ей ведом Потенциал Развития, чем Искра может стать в лапах одного джаккая и чем - в когтях иного. Ей известны имена, что они носили, когда были кем-то другим, и имена, что они получили, став тем, что они есть сейчас. Она бьется и пульсирует, с каждым тактом меняя цвет и размер, вливая знания о хороводе разноцветных огней в разум того, кто их призвал. Она может сказать больше, но только тому, кто назовет ее своей. Как приручить искры. Как подчинить больше одной Искры. Как сделать из них нечто иное. Как изменить себя, чтобы изменить свою Искру. Где искать новые искры. Как их создают. Желания. Стремления. Противоречия и последовательности. Она могуча. Сильнее всех. Но тот, кто ее возьмет, навеки лишиться покоя на землях Нирвена. Смерть весьма вероятна. Но с помощью других Искр можно победить смерть. Она покажет их.

Хору осоловело моргнул. Кажется, он не моргал все это время и даже не дышал. Искры молчали. Теперь их суть была скрыта от него. Лохматый ощущал только их "желание" вернутся. Хотя "желанием" это можно было назвать только условно. Они были как инструменты - только более сложные. Разума не было - иначе они бы уничтожили все вокруг, взбешённые тем, что их потревожили. А может и нет…

Другие в шатре тоже отмерли. Им не досталось знания о сути Искр, Сердце поделилась им только с тем, кто ее призвал - но они были заворожены их огнями и ощущением дремавшей в них магической мощи. Али, маг и путешественник на чьих туфлях осела пыль дорог вселенной, выдохнул сквозь зубы и вытер лоб шелковым платком от выступившего на нем пота.
-Пожалуй... Я не буду взращивать злобу, что посеяли в моей душе гнусные преступления, кои совершил мой незадачливый гость. Но будет справедливо, если одна... а лучше две... из этих чудесных Искр… достанется мне в качестве платы за ущерб.

Торговец не стал тянуть руки к Искрам, а извлёк из своих запасов артефактов каменную шкатулку с охранными глифами на крышке и короткий жезл из красного дерева, который начал осторожно подносить к Сердцу.
-Нет! - воскликнула Лето, с трудом вырвавшись из полусонного состояния, в которое ее погрузил танец искр - нельзя их брать! Это плохо!
-Твои слова продолжение твоей глупости, и ничего больше! - разозлился дервиш, в воображении которого проплывало пленительное видение богатого особняка с фантами и павлинами, который, безусловно, пожалует ему халиф в награду за такую большую и полную магии искру - Откуда тебе знать, что хорошо, а что плохо? Что ты вообще знаешь об Искрах?
-Я... Ничего не знаю, кроме того, что они миленькие... Они... Застывшие эмоции. - растерялась Лето - и еще я знаю, что они чужие и нельзя их трогать. Они не хотят, чтобы их трогали, вы разве не слышите? Им не нравится быть здесь.
-Ничего я не слышу, но мне доподлинно известно, что говорить эти магические устройства не умеют - буркнул Али, хотя на самом деле он слышал - журчание фонтанов, вопли павлинов и звон монет.

-Искры... Да еще столько много... Вот это да... - прошептала Корь, и потерла дрожащие лапы - ну, повезло...
-А что ТЫ о них знаешь? - спросил ангел, единственный, кто сохранял спокойствие в этой ситуации (если не считать федаина, которая смотрела не на искры, а на Хору, по прежнему считая его главной угрозой в этом шатре).
-Ну, это талисманы... Тотемы... Местных джаккаев. С их помощью они победили... Сам знаешь кого... Много лет назад. Они с ними никогда не расстаются, а значит, они ничьи! А значит, наши! Мои!
Корь в возбуждении хлестнула хвостом себя по бокам. Шерсть на ее затылке встала дыбом, как всегда бывало, когда куш становился ОСОБО большим.
-Да, повезло - мягко произнес ангел и кивнул - только надо бы удержать их как то, пока они не улетели... Похоже, что всей магии, что влил в них наш экспрессивный друг, не хватит, чтобы надолго привязать их к этому месту. Насколько мне известно, каждому джаккаю положена одна искра - и не потому, что это какое-то табу, просто удержать больше почти невозможно, а эффективно использовать - и того сложней. Так что будет справедливо, если мы с моим приятелем Мавуро и его подружкой получим две штучки за то, что оказали тебе помощь, как считаешь?
-Да ты ничего и не сделал - отмахнулась Корь - сам сказал, мой чурбан и сам допер, как действовать.
-О - не выражающим никаких эмоций голосом произнес толстяк - вот ты как считаешь, значит? Ты хорошо сейчас подумала?
-Отстань - фыркнула рыжая - все искры наши. За твою "помощь" ты даже одной не заслужил.
-Воля ваша - кивнул со смирением Кальвин, и сделал шаг назад.

Искры дернулись все вместе, будто какая то сила тянула их назад. Решать Хору надо было быстро.

---

Шалгеззаар

-Отличная идея, просто замечательная! - восхитился Кугель, всплеснув руками - и как это мы сами не догадались! Повезло же нам встретиться с таким сообразительным демоном! Скажите, вы в каком адском университете так отточили свой блистательный ум?
-Хватит - устало вздохнула Дора - эта шутка была бы смешней, если бы Шал не сказал про своего приятеля мага, свалив на него вину за эту идею...
-Скажи мне кто твой друг, и я скажу кто ты - старик резко потерял интерес к демону, сунув нос в бумажные кипы, полные бесконечных рядов цифр. Мало того, что они и так были очень запутанные, так еще и постоянно меняли свое место, и иногда даже падали с листа - возможно, магия в бумаге ослабевала, а может, так и было нужно?
-Идея правда хорошая, но наш мастер над вивернами остался в столице. Так что придется самим справляться.
Дора задумчиво посмотрела на зверушку, которая, кое-как зализав раны, начинала задремывать от усталости. Но хватка змеиного тела не ослабла ни на йоту.
"Послушай, а в этом вашем Агр-Таллине все во время мыслеречи вслух слова проговаривают и пальцы к виску прикладывают? Я всегда думала, что в том то и суть мыслеречи, что ее не слышно и разговариваешь мыслями. А не пальцами!»
Голос в голове чешуйчатого принадлежал мелкой волшебнице (или ведьме). Приложив все пальцы к вискам, она пялилась на Зара, вращая глазами и шевеля губами. Заметив, что демон заметил, она подмигнула ему, перестала шептать и начала тихонько гудеть – чтобы усилить скорость передачи мыслей, наверное.
-Мы могли бы воспользоваться свитком телепортации – оторвался от подсчетов Кугель, убедившись, что ни у кого нет идей – пусть вернется в столицу, снимет виверну, и назад.
-Ты сам знаешь, что это невозможно – усталость в голосе Доры превратилась в раздражение. Министр финансов рассержено хмыкнул в ответ, поставив кляксу пером на свою писанину. Шалгеззаар понял, что с телепортами у Бобинберга не все так радужно, как могло бы показаться.
«Я-я-я-я-я-я-я могу тебя перенести в столицу! Но только если ты м-меня научишь своему злому колдовству! Которое может довести до слез демона земли!»
«Плохая идея. Не стоит связываться с жабой, она тебя до добра не доведет… Разве что, если ты любишь бездонную топь.»
Равен не прижимал пальцы к вискам и не вращал глазами. Но пристально смотрел на Зара, поджав губы, только иногда бросая на кривляющуюся Мию презрительные взгляды.
«Ты болван, и только что это всем доказал! Он же демон, ему не нужно это твое «добро»! Ему нужно ЗЛО!!! Потому что он крутой злобный демон, а не какой-нибудь там ангел! Мы скоро отправляемся в город, и там он меня научит своей магии! Только если не магия тьмы, конечно. Но если это магия тьмы, мы сделаем небольшой талисман. Принесем в жертву какого-нибудь джаккая, или не-не-не, знаешь, ВОРОНУ принесем в жертву, и сделаем из его костей жезл «слезливого страха»! Вот здорово то будет, а?»
«Не слушай ее. Я придумаю, как справится с виверной. Почему бы ее не напугать, как Стомпа? Или у тебя манны не…»
«Нет, ты ЕГО не слушай! Он просто слабак самоучка, книжный зануда, который воображает себя великим магом! Разве можно научиться ИСКУССТВУ по книгам? Из книг можно только пыли набраться, у него весь мозг в пыли и в ней живут книжные червяки, я ТОЧНО Знаю!»
«Ты тратишь свой талант на ерунду. И уж конечно только дурак будет думать, что магия только им и ограничивается. И уж конечно, я сильней тебя…»
«ТЫ? Ля, насмешил! Только и можешь каркать, кар-кар-кар! Вызываю тебя на дуэль! Здесь и сейчас! Посмотрим, кто кого!»
«Давно тебя мама не наказывала? Соскучилась по работе на кухне без магии?"
"Трусишка в моченых штанишках! Ну и как она, по-твоему, узнает? Она мыслеречью не владеет!"
"Погоди, ты прямо здесь драться хочешь? В голове демона?"
"А что, отличное место! Чем тебе не нравится? Трусишка! Кар-кар-кар!"
"Хватит" голос Равена в голове Зара дрогнул, и стал скрипучим, как у старика "Хочешь получить взбучку - получишь!"
"Ееее сразу бы так!"

Перед внутренним взором ящера проплыл знакомый с детства пейзаж. Темная и безжизненная адская равнина, полная камней, скал, булыжников, валунов, камней, гальки, глыб и, конечно же, камней.

На одной из таких куч как раз и стояла девочка... Нет, точнее, волшебно красивая женщина с буйной гривой фиолетовых волос, ведьмовской шляпе и одетая в какие-то лоскутки почти ничего скрывавшие. В руке ее была метла - растрёпанная и старая.
"Так ты себя видишь в будущем? Голой теткой?"
Недалеко от другой кучи камней стоял огромный черный конь с зелеными глазами, с черепами на уздечке и седлом украшенным перьями ангелов. На нем сидел воин в черном доспехе, покрытом инеем. За длинноклювым забралом клубилась непроглядная тьма, и крылья за его спиной чуть подергивались в нетерпении
«Сбрось одежды здесь они не нужны
Это время оргий на празднике тьмы
Хлещет кровь из жертвенных ран
Темный купол ночи нам заменит храм»
Ведьма взмахнула помелом, и из под земли вырвался закопчённый котел. Он тут же забурлил и заклубился зеленым туманом, который пополз к всаднику. Лошадь заржала и попятилась, чуть не сбросив седока.
"Ахаха! А ты кем себя воображаешь - дохлым рыцарем? Позорище!"
Из-под котла вдруг вырвался ледяной шип, перевернувший его под яростный визг Мии...

Зар тряхнул головой. Голова была тяжелой и будто чужой. Но он справился с подступавшим головокружением и болью. Пока.
-...я спрашиваю, ты согласен? - переспросила Дора. Раздражение в ее голосе могло бы прожечь метал.
-Да, да, согласен! Мы быренько смотаем в город, снимем виверну и быренько назад… - ответила Мия в реальности просительным тоном, а в голове Зара поднимая из под земли целую армию существ из земли, костей и камней, которые ринулись на рыцаря, который ответил воющим и бьющим молниями смерчем, от которого у демона в ушах зазвенело
-В город? - нахмурилась Дора – вообще то не...

-ДА КАКОГО ХРЕНА?! - бешеный рев Стомпа пронесся над долиной из одного конца в другой. Выскочив из земли по пояс, демон с бесконечной злобой смотрел на Зара. И в этот самый момент Клео навалилась на него сзади, весьма профессионально проведя захват и перекрыв здоровяку кислород. 
-Давай, Зари, мочи его! – азартно крикнула черепаха пыхтя и отдуваясь.

---

Мавуро
Связь с Ингер теперь была сильна, как никогда. Без всякого труда Мавуро проник в ее отравленное, искаженное тьмой сознание, и обнаружил, что та  чувствует себя вполне неплохо – даже, можно сказать, «нормально». Нормально для обычного джаккая, но не малефика…
Вокруг нее было множество людей и джаккаев, в одной ее лапе была зажата лапа той, кто в воспоминании Мрайхе была ее наставницей и опекуншей, а в другой лапе была конфета на палочке. Незнакомые запахи, вкусы, звуки и виды вызывали явный интерес, и под их натиском давление тьмы чуть утихло, напоминая о себе только короткими покалываниями желаний причинять боль и воссоединиться с создателем. Без всякого труда Мавуро определил ее местоположение, и двинулся в нужную сторону, словно в его голове вдруг зародилась стрелка компаса, уверенно указывающая путь к цели… Пускай даже развилок на этом пути и не имелось, ну, пока что.

-Тварь, бесполезная мразь, ублюдок - напутствовала сына Синдел обиженная женщина. Поднявшись, она уселась на пыточный стол, закинула ногу за ногу, сунула в рот мятую сигарету и шумно затянулась. Во взгляде ее, все еще дрожащем от страха, теперь плавилась ненависть и гнило отвращение.
-Вы, демоны, все закончить начатое нормально не можете? Блядские импотенты...
Она могла бы поднять тревогу, попытаться остановить Мавуро, убегающего по ее вине - но не стала. Апатия в итоге выдавила остальные эмоции, воцарившись безраздельно, и ей стало плевать на все последствия ее сомнительных действий, на кару, которую обрушит на нее Като и остальные иерархи.

За дверью был короткий коридор, в одной из ниш которого стояла ржавая грязная клетка, последние дни бывшая прибежищем Мрайхе. В конце коридора еще одна дверь - что за ней, демон не знал, потому что сюда его приволокли без сознания.

Пройдя дальше, Мавуро очутился помещение с четырьмя одноместными камерам, заполненными так, что яблоку негде было упасть. Множество страх со страхом уставились на демона – но это был не страх перед ним, о нет, они боялись только Като, Ад он был где то далеко, а Като – здесь, на земле, и он хотел, чтобы его боялись, ведь страх был частью очищения от грехов…
-Демон! Освободи меня! Я очень, очень богат, я осыплю тебя золотом! Только открой дверь! – пожилой грузный человек в богатой одежде, с золотой цепью на жирной груди, перламутровыми пуговицами и рубиновыми запонками на грязном кафтане, вцепился в прутья решетки. Он видел демона первый раз в жизни, но его вид не пугал – наоборот, вселял надежду, демон точно враг Като, а значит он должен его освободить, обязан…
-Не кричи, идиот! – шикнула на толстяка большая женщина в пышном наряде – нужны ему твои деньги!
Отпихнув могучей грудью сокамерника, она прижалась к прутьям и томно зашептала
-Господин дьявол, вперед идти опасно – там стражница, камега, вам одному не выбраться, освободите нас и мы ее отвлечем, и у нас появятся шансы…
-А ну заткнулись оба! – бородач с лицом, покрытом шрамами, одетый в вычурный шелковый камзол растолкал всех подряд длинными руками с витыми мускулами и протиснулся вперед, расталкивая всех подряд. Голос его грохотал как барабанный бой, и вонял перегаром и чесноком
-Демон! От этих придурков тебе помощи не будет. Выпусти меня, и помоги раздобыть меч, и я один положу этих проклятых фанатиков всех до единого…
-Куда лезешь, пьянь! Только и можешь трахаться и бухать, хамло! – и не ори, как сумасшедший, ОНА услышит! – женщина снова вырвалась вперед, и другие дамы, одетые весьма вызывающе как для человеческих самок и все размазанных красках вторили ей шепчущим хором - И вы не орите!

В соседней камере хмыкнули. Тамошнее население себя вело куда спокойнее. Арестанты сидели вдоль стен, давая место в центре человеку в лисьей шубе на голое тело. Худое лицо с крючковатым носом было украшено шрамами, пошлыми татуировками и пирсингом, а на макушке петушиным гребнем торчал красный ирокез. Он был тощим, с веревками мышц, обернутых вокруг костей, и опасным, как змея или шершень. Остальные были ему под стать, но не такие спокойные – у многих были ожоги на теле, и страх перед Като навечно оскопил их самоуверенность и гонор.
-Я знал, что он появится, босс. Еще одно точное пророчество, а? – голос принадлежал лысому, из одежды имевшему лишь кусок ткани вокруг бедер, сидевшему рядом с красноволосым. Все его тело покрывали символы и знаки, вырезанные прямо на теле. Глаза были скрыты круглыми черными очками, а рот был полон черных зубов. Он улыбнулся Мавуро, и кивнул, будто старому другу. Но Мрайхе его не знал. Зато он точно знал, что среди знаков, покрывавших его тело, был и знак, сдерживающий магию, точно такой же, как на груди у него самого.
-Выпусти нас, юноша, это твой единственный шанс спастись. Проститутки и алкоголики не помогут тебе в бою, а вот мы – еще как. Будь сознанательным… К тому же, только мы можем снять с тебя антимагическую печать. – третий из банды, кто выделялся на ряду с главарем отсутствием страха, был древним стариком, на вид слабым и дряхлым, с костылем под мышкой, завернутый во множество рванины, так что только борода и лысая макушка торчали наружу. Одной ноги у него не было, другая была кривая, и вонял он как огромная мусорная яма.
-Грешники, которые не понимают, что лучше умереть, чем просить помощи у демона – третья камера была забита жрецами. Одеяния их и кожа на лицах весели мешками – они отощали и осунулись на диете из страха, но веру свою, судя по всему, сохранили, отказавшись сотрудничать с Като. Главный из них, похожий на бульдога, взглянул на Мрайхе сумрачным взором, и выплюнул
-Ты сгоришь! Жаль, что не я сожгу тебя.
-Заткнитесь-ка, ваше преосвященство! Тоже мне, нашелся праведник! Все что угодно, лучше, чем смерть – толстая женщина уперла руки в бока – блядун и обжора!
-Шлюха, грешница…
-Миллион! Миллион, если выпустишь меня!
-Пасть порву!
-Сам шлюха…!

-Демон, там впереди, за дверью, спит стражница. Ключи у нее на столе. Если ты поторопишься, сможешь выпустить нас и, может быть, мы сумеем сбежать вместе до того, как придут остальные охранники, или эти полоумные разбудят спящую. Она сильный маг воды, и дерется здорово… Такие дела.
В четвертой камере были джаккаи, бессовестно отсортированные от людей по расовому признаку. Пять мрачных охотников джаккаев, выжидающе смотрящих на Мавуро, и две джаккайки похожие друг на друга как две капли воды, в походной одежде и с кипами книг и свитков, которыми они очень дорожили, судя по тому, что не желали их даже на пол положить, держа постоянно в лапах. Впрочем, отличия у них были – у одной очки, а у другой нет. В остальном – копии до каждой серой полоски на желтых щеках.
Мрайхе посмотрел вперед, и убедился, что впереди есть дверь, из-за которой и правда доносится неровный храп. Обитатели камер продолжали ссорится, и миг, когда они разбудят сторожа, был только делом времени, причем весьма короткого.