Неестественные искажения в голосе и лице рыцаря не оставляли сомнения, он нащупал больное место. Он точно не тот за кого себя выдает и вскрытие обмана... может обойтись ему и его хваленой чести очень дорого. Лед тонкий. Ступать нужно осторожно. Хотя то, что вся группа ведомая стариком тут же растеряла всякий боевой дух, обнадеживало. Хотя-бы неравная битва уже не грозила... если конечно не перегнуть палку. Продвигать разговор нужно было. Если они уйдут, оставив его одного в метели, придется снова брести вперед, надеясь узреть на горизонте хотя-бы отголосок цивилизации... желательно реально существующей.
Слишком ненадежная перспектива.

А между тем, доказательств того, что это люд нездешний всё копились и копились. Иная неназываемая родина с суровыми зимами, наверняка Айзенкасл, недавно установившаяся власть давно пришедшего в упадок королевства, непотребный вид в котором находилась большая часть солдат. С другой стороны, он и сам, со своим жилищем, выглядел не особо презентабельно. Для того чтобы это изменить нужно было хотя-бы найти действующий населенный пункт. Эта ватага явно стремилась к чему-то похожему.
- Господин Оэрун, вместо того чтобы настаивать на каком-либо исходе, предлагаю компромисс. Думал, как приглашу вас к себе, так вы сами увидите, что с бедствующего брать особо нечего, из того что вам понадобилось бы - уж точно. Но раз вы торопитесь, а мне в ту же сторону. Предлагаю направиться с вами и в пути предоставить посильную помощь. Вы не будете обязаны вступаться за меня, но если в пурге или во мраке кому станет худо, будет хоть какая-то опора.
Джаккай махнул хвостом, одним прыжком взлетел на козлы, и затем, привстав на них и обернувшись к людям, добавил.
- И раз уж предупреждаете о супостатах, в долгу не останусь - Ежели увидите одинокую тощую фигуру в морковно-оранжевой мантии, лучше не приближайтесь. Будет казаться что с него затребовать пошлину с сопровождением - хорошая идея, но последних на моей памяти, кто пытался сделать нечто подобное, раскидало на метров двадцать по округе, сам ошметки видел! До сих пор в дрожь кидает! И сейчас, этот колдун бродит по северу... так что, берегите себя!

И ведь он не то чтобы врал насчет своей страшилки, настолько кровавую и массовую расправу он видел лишь в тот самый раз. В последующих стычках, часть проблем Малин брал на себя. Если то видение было действительно обещанной "весточкой" о возвращении, Он действительно мог вернуться... эта мысль не оставляла его в покое, то появляясь, то исчезая с самого возвращения из того кошмара... Так почему-бы не сделать её проблемой для кого-то ещё?

Отредактировано Kladdarn (2025-02-23 00:07:33)

На рычание рефлекторно оторвал крыло от земли, будто намереваясь отступить в сторону, но резко махом вернулся в прежнее положение, издав небольшой шлепок. Прижатое черепом ухо рукокрылого, ближайшее к собаке, чуток дёрнулось. Если бы не мнимая слепота зияющих глазниц, джаккайка бы увидела резко отведенные в сторону зрачки. Моментом промелькнул электрический заряд промеж высочин оленьих рогов.
Мавуро опять выдохнул, пустив клуб пара носом.

— Она моя... И она осталась дома...

Было непонятно, уразумел ли демон вообще тот вопрос, которы ему задали. Он резко поднял плечо, не отрывая крыла от земли, и, двигая головой, прочесал челюсть.

— И сейчас они пользуются моей Душой... Разорву тварей...

Последние два предложения демон произнёс с нескрываемой злостью и агрессией, чуть ли не перейдя на утробное рычание в конце последнего слова. Тем не менее, на удивление, тон был вполне для исчадий ада сдержаным. Видимо демон не имел обыкновения вымещать ярость на первом попавшемся медийце. А может его сдерживало наличие огромной собаки на вполне короткой дистанции. В любом случаи, определённая форма лёгкого демонского "аутизма" налицо.

— Веди меня домой...

Несмотря на приказательную форму построения предложения, характер произношения не выдавал в нём приказ как таковой. Скорее всего демон не умел обращаться, или не считает нужным говорить по-другому. Судя по всему, демон даже не рассчитывает на возможный отказ. Мавуро ощупью наколол на лезвие хвоста столько принесённой еды, сколько смог, а оставшиеся поднесения как бы невзначай собрал в форму круга.

Воодушевление со слегка подмешивающимся к нему страхом переполняло душу юной джаккайки, уверенно пробирающейся сквозь лес. Это был её родной лес, в котором она выросла. Вихо знала все секретные тропки, проторенные различными местными обитателями, и довольно часто ими пользовалась. Притоптанная животными трава и их метки не только помогали сориентироваться в пространстве, но и нередко вели прямо в логово потенциального обеда и тёплой шкуры, из чего джаккайское семейство нередко извлекало выгоду. Но не сейчас. Сейчас дитя леса просто молча ступало по заиндевелой листве и то и дело дотрагивалась мягкими подушечками пальцев до деревьев и кустов, будто бы мысленно прощаясь с ними. Возможно, ей так было спокойнее, легче смириться с осознанием того, что скоро эти родные места окажутся позади. Не стараясь держаться тихо, как это обычно бывало во время охоты, Вихо звонко хрустела промёрзшей лесной подстилкой, и это непременно распугивало всю мелкую живность, которая, бросаясь врассыпную, поднимала столько шума, что уютно устроившийся в капюшоне меховой шубы Листик возмущённо покрякивал.
На небольшом болотце, расположившемся прямо посреди леса, джаккайка перехватила несколько ягод клюквы. Они были горьковато-кислые, с лёгким сладковатым привкусом дома. Вероятно, в огромном мире где-то есть ещё похожие болота. Но именно таких, своих и до боли знакомых, уже не будет. Вихо регулярно получала грязевые оплеухи, когда наведывалась в это место, из-за чего она то ли побаивалась его, то ли, наоборот, относилась к нему с каким-то раздражением, но во время нынешнего визита ощущалась лишь некая грусть. Осторожно преодолев опасные кочки, лесная девчонка оглянулась и помахала лапкой на прощание тому вредному существу, которое обычно доставляло ей неприятности, но в этот раз сидело тихо, даже будто бы обиженно. Увы и ах, болотное нечто, придётся тебе найти новую жертву для закидывания вонючей тиной, больше вам с Вихо увидеться не суждено.
После болота был ещё небольшой участок леса, знакомый джаккайке. Вот здесь, если свернуть с кабаньей тропки направо, можно набрести на густые заросли малины, невероятно вкусной, сладкой и полезной. Если только в ней не попадётся начинка из клопа, который делал её мерзкой, сравнимой с запахом грязных, потных подушечек лап. К сожалению, было уже слишком поздно для совершения набегов на малинник – в это время года даже если и оставалась какая-то ягода на колючих ветках, то она была противная, сначала переспевшая и подгнившая, а потом засохшая. По этой причине Вихо не стала отклоняться от курса, и продолжала идти по протоптанной дорожке, которая вскоре привела её к останкам рогатого бедолаги, застрявшего промеж парных кривулин деревьев. Украшение головы огромного величественного лося стало причиной его кончины. Вернее, истинной причиной стало джаккайское семейство, избавившее его от страданий. Много красного мяса и отличная целая шкура, ради которой требовалось минимум усилий – подобные явления были редкостью и невероятной удачей, и не воспользоваться этим было бы просто глупо. Остатки плоти и потрохов обглодали другие животные и насекомые, и теперь напоминанием о том случае служили лишь выбеленные кости, всё так же неизменно висевшие на том же месте.
Чем дальше отходила Вихо от родного дуба, тем сильнее чувство страха вытесняло то изначальное воодушевление. Первобытный ужас подбирался всё ближе, заставляя её замедлить шаг и двигаться осторожнее и вдумчивее. Она забрела так далеко, как никогда раньше, и если до этого она неплохо ориентировалась и могла с лёгкостью определить, куда идти дальше, то теперь она не понимала ничего. Это был всё ещё тот же лес, но в то же время он был чужой. Листик спокойно дремал в капюшоне, вовсе не помогая справиться с подступающей паникой. В попытке убрать подступивший к горлу ком и стряхнуть давящие на грудь оковы страха, молодая джаккайка сделала настолько глубокий вдох, насколько позволял объём её лёгких, но посреди процесса что-то заставило её остановиться и выдохнуть, чтобы принюхаться получше. Ноздри наполнились вонью дыма и пробивающимся сквозь неё ароматом чего-то сочного и мясного, жарящегося на костре. Звери не разводят огонь и не готовят пищу, они поедают её тихо, без лишних звуков и запахов.
Возможно, это мама сделала себе убежище здесь?
– Листик, – Вихо тихонько шепнула, обращаясь к своему компаньону, – Будь тихо, ладно?
Несмотря на надежду, что источник этих запахов организовала Фрида, ушастая девочка всё равно решила соблюдать осторожность, помня о рассказах матери про жутких двуногих тварей.
Шаг за шагом она приближалась к месту, откуда исходили провоцирующие слюноотделение ароматы. Вот за деревьями уже виднелся пляшущий огонёк костра. Ещё пара шагов, и Вихо смогла разглядеть сгрудившиеся вокруг очага фигуры. Это точно была не мама. Большие и страшные прямоходящие существа, нацепившие на себя шкуры животных. Они выглядели непропорционально и отталкивающе, их лысые морды выглядели так, будто они были чем-то больны. Среди них также было и четвероногое животное, похожее на волка или дикую собаку, но одновременно целиком и полностью отличающееся от них.
Нет-нет, к таким тварям точно лучше не соваться.
Джаккайка попятилась и оступилась, мёрзлая листва предательски хрустнула под лапой. Она поёжилась и с ужасом заметила, что животное насторожилось и сверкнуло глазами, направив свою длинную морду прямо в её сторону, и издало гавкающий звук. Тотчас одна из гротескных фигур встрепенулась и заговорила. Её голос не был похож на мягкий голос матери, а больше походил на рычание негодующего медведя-шатуна.
Вихо упала на все четыре лапы и приготовилась изо всех сил дать дёру, но то ли из любопытства, то ли оцепенев от страха, она оставалась на месте. Она молча переводила взгляд с одной громыхающей фигуры на другую. Они разговаривали о Вихо, но она не могла понять всех слов, которые они произносили. Деревня? Амбар? Лапти? Дитя леса нахмурилось и скорчило моську.
– Клац! Вуф! – Шерстяная тварь щёлкнула могучими челюстями и снова издала гавкающий звук.
От неожиданности, почувствовав явную угрозу, Вихо ощетинилась и зашипела.
Ей хотелось сорваться с места и убежать обратно в уютное убежище под корнями родного дуба, но лапы словно вмёрзли в землю и не двигались.
Ей было панически страшно, и она не знала, что делать.

Прошло примерно пять дней с тех пор как Хору расстался с караваном торговцев из Фрагарии. Они не плохо платили, и ценили джаккая за грозный вид. Но весь полученный гонорар ушел на подготовку к новому путешествию, и на особенно большую покупку.

Облаченный в большой, и легкий для зимы плащ, который защищал скорее от дождя чем от холода, джаккай восседал на крупном, коренастом пони светло серой масти, с мягкой шерсткой, с волнистой гривой и длинной пышной челкой из-за которой выглядывала пара ярко-голубых, целеустремленных глаз. На мощном бедре пони красовались несколько пятнышек белого цвета напоминающих скорее не рыбок, а печенье в форме рыбок. Хору так её и назвал — Тунец.
Неумолимо, как наступление зимы, Тунец уверено шла по занесенной снегом дорогое, на протяжении всех дней пути не взирая ни на метели, ни на вой волков что прятались в лесу.

Хору не мог нарадоваться своему новому питомцу, что грел его спину на привале, тащил ценный, хоть и не многочисленный скарб, был смелым, смирным и совсем не привередливым, хотя джаккай баловал своего скакуна найденными на деревьях желудями, и редкмим ягодами  и легко мирился с тем, что не мог ночевать на деревьях в безопасности от хищников. Хищники опасались магов. И хотя один особенно наглый молодой волк и пытался укусить Тунец за ногу, в итоге ему придется дожить свой короткий век без зубов. Подходить к лошадям, пусть и не высоким, было нельзя даже волкам.

Несколько раз Хору встречался с бандитами. Оборванцы, с луками, копьями и топориками. Завидев на них обрывки знакомой формы Хору тут же приходил в ярость, и спрыгивал с пони, вздымая большой столб снега, что бесновался вокруг него бурей, и искря молниями несся в атаку, крича
"Стикс будет жечь ваши ободранные тела, мрази!"
Те быстро понимали с кем имели дело и спустя несколько ожогов и ледяных болтов, оставляли джаккая в покое. Хору не гнался за бандитами, хотя ему и хотелось. Но у них не было ни ценностей ни стоящего оружия… и джаккаю не хотелось оставлять Тунец одну.

За исключением этих встреч, Хору не встречал разумных существ. Но он совсем не испытывал одиночества.

* * *

Треск костра давал первобытное чувство уюта. Возведенная магией и небольшой лопатой полусфера из снега и льда защищала небольшой лагерь от ветра и засад хищников. Подобрав под себя широкие копыта, Тунец устроилась под основанием конструкции, довольная и умиротворенная после расправы над своей долей припасов.
Джаккай сидел чуть в стороне от огня. Его теплая шкура позволяла переживать даже особенно холодные ночи просто зарывшись в сугроб, поэтому вблизи огня джаккаю было даже жарковато.
Крепко сцепив руки за спиной, стараясь не шевелить даже пальцем, Хору передвигал взглядом снопы снежинок. Подхватывая их одну за одной, словно жонглируя и ловя патерн их движения, он прислушивался к своим ощущениям, чувствуя как магия сонно струится по венам, стараясь что бы так оно и оставалось. Наконец снежинки собрались в линию и сцепляясь образовывали некое подобие висящей в воздухе пушистой сосульки. Взглядом Хору направил её в ближайшее дерево, и за долю секунды та разогналась и с глухим хлопком влетела в черную кору. Как если бы кто-то запустил чуть обледенелый снежок.
Тунец дернула ухом.
Хору глухо зарычал, и подняв когтистую лапу, взмахнул и из сугроба тут же вылетел здоровенный кусок льда размером с палаш, и рассекая воздух вонзился в дерево аккурат рядом с прошлым снарядом. Затем кусок льда пошел трещинной, и оставив в мишени одну треть, с тем же свистом влетел в соседнее дерево, а затем, оставив вторую треть обратно в первое. С деревьев осыпался снег.
Джаккай громко выдохнул, и потянул лапы вверх разминая мышцы. Всплеск магии ощущался примерно так же. Но досада и гнев все еще бродили на периферии сознания. Словно отозвавшись на них, плащ мага зашевелился, и от туда, блестя похожими на рябину капельками никогда не высыхающей крови, показался огромный, размером чуть больше кулака глаз, с ярким алым хвостом из чего то среднего между мышцами и нервами. Закономерности привычной анатомии тяжело соотносились с этим существом.
Глаз взволнованно взглянул на Хору. Джаккай почувствовал в своей голове отдаленную взволнованность, что как эхо доходила до мага от его фамильяра.
«Все в порядке. Я разминаюсь»
Отмахнулся джаккай. С момента как это существо наладило с Хору контакт, но питалось его магическими силами. Конечно его рацион зависел от активности, и Хору мог лишь немного поддерживать его сытость, пока тот находился под плащом или вылетал на разведку или прогулку. Но в бою это существо было незаменимым союзником… и весьма прожорливым ля молодого мага.
Хору почти перестал использовать прямую боевую магию. Вместо ледяных болтов, копий мечей, были метели, заслоны что мешали разглядеть джаккая. снопы снега в лицо, разборка и сборка сугробов… словом, из мага воды, или ледяного колдуна Хору стал… снежным магом? Снегомантом? Заклинателем снежинок? Волшебником снегоступом?
Джаккай очень боялся, что если питомца ранят а у него не останется сил, что бы восстановить его, тот просто погибнет. Потому, никакой грубой магии. Лишь осторожные, изощренные и малозатратные заклинания.
И Хору преуспевал. Джаккай научился понимать, что если заставить снег подниматься по спирали, он образует водоворот воздуха, и поддерживать его над землей будет намного легче, даже если счет будет идти на килограммы. Кристальная структура льда рушится и обращается в ледяное крошево, стоит лишь подать плавную волну усилия в нужном направлении. Тем же методом можно было превратит дорогу в рассыпчатую кашу, в которой взрослый человек утопал по пояс, а затем вернуть её в прежнее состояние…
Но кажется джаккай дошел до своего предела. По крайней мере у него не пока не было идей чему учиться дальше. Превратить сноп снега и холодного воздуха в прочный ледяной снаряд, в реалиях хотя бы отдаленно приближенных к боевым, Хору не мог. Это требовало настоящего приложения усилий, а не хитростей снегомантии… Собрать две стони грамм льда, разогнать их до скорости стрелы и держать их собранными до момента пока они не застрянут в плоти противника, не разлетаясь на куски требовало усилий.

Разметав перед собой  сугробы словно смахнув пыль, Хору подошел к дереву и осмотрел итоги своего вандализма. Глаз летал рядом, следя за взглядом хозяина.
«Хэй, я делаю это для нас обоих и твоего прожорливого аппетита в частности. Уверен, если эти ребята из монастырей хоть чего то стоят, мы многому научимся, просто взглянув на них»

* * *

Утренняя дорога была холодной и сонной, но Тунец добросовестно выполняла свой долг, продвигаясь через заснеженную дорогу. Закутавшись в плащ и растопырив покрытые тяжелым, пушистым мехом уши, Хору посматривал по сторонам.
То что в бестиариях писали о ледяных волках, было правдой. Но не полной , ибо составляли их часто алхимики и маги, а не охотники или воины.
Ледяная кровь, прочная шкура, касание, что обжигало холодом и заставляло плоть трескаться, и крошевом отходить от костей…. Самым опасным было то, что ледяная порода этих тварей не выделяла тепла. Их запах было трудно уловить. Их дыхание было почти невозможно различить. Они могли не шевелиться долгие часы. И если у предполагаемой жертвы не было возможности почуять магическую природу твари, в её родной среде, обнаружить её можно было лишь в момент когда станет слишком поздно.

Взрыв снега с левой стороны дороги, заставил Хору запоздала задуматься «так вот как этот фокус выглядит со стороны...». Волшебный спутник джаккая, почуяв опасность за какую то секунду до её повеления ударил хозяина зарядом тока, от чего тот вскочил в седле словно испуганный кот, и уже после, через секунду, кубарем полетел на землю. Катаясь в снегу, Хору услышал хриплое и сухое,  лошадиное ржание, а вскочив на все четыре лапы, увидел здоровую, полтора метра в холке глыбу льда,с ярко-красной, от артериальной крови, мордой, в которой безошибочно угадывался волк.

«Кровь Броксиса...»

Хору сделал шаг назад, встав рядом с высокой елью, достав из ножен клинок. Худшего противника для мага воды, чем ледяная тварь, придумать сложно… как и для мечника, чей враг может оставить на мече не кровь но щербатое лезвие.

Мгновение. Ледяной зверь рывком сокращает дистанцию. Джаккай резким жестом опускает свободную лапу вниз. Снег с дерева стремительно падает вниз, белой дымчатой колонной, разом скрыв и джаккая и ринувшегося на него волка.
В зимней тишине раздается громкий звук рвущейся ткани. Снег опускается на землю. Ледяной зверь рвет пустой плащ, из капюшона которого вылетает фамильяр джаккая, и яростно треща и рассыпая голубые искры, излучает вспышку ударяя волку яркой молнией прямо промеж глаз зверя. Волк сгибается от нервной конвульсии издав собачий скулеж, а продолжающий искрить глаз отлетает прочь, пока снег под лапами зверя сыпется и кружится по спирали, вздымаясь вверх, заставляя лапы утопать.

На бой ушло долгие полторы минуты. Джаккай долго топил массивную тварь в снежной яме, трамбуя и замораживая снежную могилу, не позволяя волку вылезти, пока его фамильяр сыпал молниями в морду и промеж ушей твари. И еще примерно столько же времени, перевязав ножны меча к рукояти, Хору молотил по черепу ледяного зверя, пока брызнувшая кровь в вперемешку с бледно-голубым мозгом едва не обожгла Хору лапу, оставив на пушистой шерсти здоровую обледеневшую кляксу.

* * *

Тунец умирала примерно столько же времени, сколько забивали её убийцу. Когда Хору подошел к телу пони, та уже перестала дышать, а холод начал покрывать глаза ледяной пленкой. Огромная рана на шее, напоминала отколовшийся кусок камня, нежели рану. Плоть стала бледно-серой, от зубов ледяного волка. Только горячая кровь что быстро остывала намекала на то, что схватка произошла недавно.
Хору зарычал, затем перешел рев, яростно ударив по сугробу под которым был похоронен хищник обледеневшей рукояткой меча. Глаз фамильяр растеряно кружился над телом мертвого пони.

* * *

Спустя несколько часов, Хору находил в своем положении некую иронию. Таща на спине рюкзак, за джаккаем, на уздечке, вместо веревки, по снегу тащился небольшой кожаный возок, покрытый ледяной коркой, что бы запах не привлекал хищников.
Теперь Хору тащил Тунец. Точнее её вырезку, и другие… лучшие её части. То, что осталось, а именно все остальное, Хору стащил с дороги и закопал под снегом и стылой землей. Приятелей у джаккая считай и не было, не говоря о друзьях. Подобные похороны это хоть какая то возможность проявить сентиментальность. Пришлось повозиться.
Джаккай не знал, попадают ли хорошие пони в рай, но рассудив что его питомец отличался выдающимся упорством, Хору открыл окоченевший рот пони и положил туда 2 монеты. На случай, если та не умеет плавать, объяснял себе джаккай.

Дорога теперь займет куда больше времени, но у джаккая хотя бы были припасы. Радовало, что хотя бы большая часть пути позади.