Пушистый Снежок

Сосулька, отправленная джаккаем точно в цель, пронзила зверолюда насквозь. На морде твари злоба сменилась вначале удивлением, а потом судорогой боли - он сделал еще пару шагов, и даже вцепился в снаряд лапами, пытаясь вытащить кусок льда из собственного брюха - но не хватило уже сил. Пройдя еще шаг, чудовище споткнулось, и упало, дернув в последний раз задними лапами, будто даже сейчас куда-то хотело бежать.
Рыжая сдобрила очередную победу порцией трудно разборчивой в визге метели матершины, примерная суть которой была в удовлетворении от новой победы Хору, и в недовольстве тем, что тот не внял ее совету завладеть огнеметным приспособлением.

Врагов осталось всего двое, но ни один, ни другой, даже не думал сдаваться. Главарь снова поднял свое оружие, и снова выстрелил в Хору - и снова не попал. Чего-чего, а упорства ему было не занимать. Впрочем, этот выстрел был уже лучше прошлого.
Последний из оставшихся в живых членов его стаи спрыгнул со скалы, и побежал в сторону Хору на четвереньках. Напомнила зверочеловек вставшую на задние лапы выдру - с короткими лапами, мощным хвостом, короткоухой мордой... И совсем без шерсти, которую заменяли шкуры каких то животных. На бегу чудик поднял камень, и в этот раз, внезапно, снаряд в его лапе покрылся льдом, и скорость его полета была неестественно высокой. Хору уловил магическое течение стихии воды - собственно, его специализации. Подчиняясь наитию, Пушок с легкостью перехватил контроль над снарядом, и отправил его обратно - точно в лоб метателю. От удара череп зверолюда треснул, словно гнилой орех, и разбрызгал повсюду серые комки его, скромных размеров, мозга.
-Едрить четко - слова джаккайки сочились восхищением, завистью, и раздражением. Так и не решив, какому из чувств отдаться полностью, она с недовольством крикнула
-Только не задавайся! Они просто чмошники пиздорылые. Давай, кончай последнего. А то вдруг он научится, наконец, целиться...

-1 магия

Мальчик-Метелица
Снеговорот под лапами последнего противника удался на славу, и он беспомощно забарахтался в сугробе, отчаянно махая лапами и тяжело дыша. Но все усилия были напрасны. Он только глубже тонул, будто не в снегу, а в болоте - точно так же, как тонули до него многие другие жертвы сугробного маньяка, украсившие его путь во время партизанской эскапады. Глаз издал электрическое стрекотание над головой зверочеловека, прозвучавшее как похоронный марш - но и только. Фамильяр уже исчерпал свои силы. Все-таки он был очень мелким и слабым созданием. Древний демон-маг, создавший его, рассчитывал, что действовать тварюшки будут в больших стаях, словно рой ос или пчел, поэтому боевые качества отдельной особи не впечатляли. Но даже так, свой вклад в победу Глаз внес, и было глупо требовать большего.

Хору уже замахнулся, чтобы покончить с последним врагом... И тот, внезапно, вместо того, чтобы стрелять из своего магического арбалета, открыл пасть и выпустил в сторону Хору клуб пламени. Несмотря на внезапность атаки, джаккай с прежней ловкостью увернулся.
Однако удар меча, который должен был прикончить беспомощного врага, прошел мимо.

-Хватит друг другу хуи дрочить! Там еще ебанина ползет, и здоровая! - рыжая джаккайка незаметно покинула свой камень, и стояла уже за спиной лохматого, в нетерпении размахивая хвостом. Бросив быстрый взгляд в ту сторону, куда она указывала, Пушок увидел в снежной тьме массивную (ОЧЕНЬ!) асимметричную черную тень. Она не двигалась, но алым огнем пылали глаза - яркие, будто два фонаря в ночи.

Почему-то Хору не почувствовал в этом взгляде угрозы.

Только любопытство.

Бесстыдное.

Маг энергия 0

Вихо
Придя в себя, старики явно не собирались отступать, продолжая раздевать полоза жадными глазами. Но слова Вихо были настолько неожиданными, что они выпустили оружие, окрыли рты и захлопали глазами, будто выброшенные на берег рыбы. Михаль схватился за живот (нет, чуть пониже), а Йозеф неуверенно пробормотал
-Ремня тебе надо за такие слова дать… и рот с мылом помыть.

Но на этом и все.

Деды так и остались сидеть, до глубины душ своих оскорбленные непочтительностью Вихо, забыв даже про невероятно редкого и потрясающе драгоценного Малахитового Полоза. 
Демон же, по сути, виновный во всем произошедшем, как и положено крутым парням, не смотрел на плоды своих дел. Его сейчас крайне интересовал Инистый Гриб, выбравшийся из-под снега посмотреть, что тут вообще творится, и распространить немного своих, похожих на снежинки, спор. 

Ну а Полоз, нисколько не смущенный тем фактом, что его замечательной шкурке грозила серьезная угроза превращения в пояс или перчатки, рванул к одному ему ведомой цели. Он не обращал внимания на то, следует ли Вихо за ним; не обращал внимания на кочки, ветки и кусты – казалось, они расступаются перед ним, будто чернь перед вышедшей на прогулку венценосной особой. И в какой-то момент джаккайка, бегущая за своим проводником со всех лап, и правда заметила над его головой корону – цвета темного малахита, элегантная, легкая, с двумя острыми зубцами, она мелькнула лишь на секунду над головой змея, и пропала, будто и не было.

Деревья, валуны и ручьи не были столь учтивыми, как более мелкие детали ландшафта, и отказывались уступать дорогу коронованному змею. И поэтому он просто проходил сквозь камни и деревья, словно их и не было, и отталкиваясь от поверхности ручьев, словно вода была твердой, как земля. При этом он по-прежнему совершенно не заботился о Вихо, и той приходилось стараться изо всех сил, чтобы не врезаться в стволы или камни, и не намочить лапы в воде.
И когда уже лесная девочка начала выдыхаться от такого внезапного кросса, змей замедлился. Потом еще, и еще, а затем и вовсе упал на брюхо, и двинулся вперед более приличным для порядочной змеи образом – ползком. Сделав еще пару шагов вслед за ним, Вихо развела в стороны лапами ветки кустарника, и вышла на широкую поляну, в центре которой высились каменные развалины, похожие на сгнивший коренной зуб или старый пень трухлявый пень.
Природа уже прочно взялась за них, чтобы снова сделать лесом – стены покрывали корни, ползучие растения, мох и плесень, пусть и уснувшие на зиму, но готовые с новой весной продолжить свою работу. Впрочем, даже в таком печальном положении строение все еще было внушительным – особенно в глазах Вихо не видевшей иных жилищ за исключением родной норы.
Стены украшали узоры – зигзаги и спирали, кривые линии и круги… Они казались просто абстракцией запутавшейся в хитросплетении трещин – но стоило взглянуть на них под особым углом, как они превращались в змей, больших и маленьких, сплетавшихся друг с другом в клубки, танцующих, открывающих зубастые пасти, высовывающих языки и делавших прочие змеиные штуки.

А еще стены были покрыты старой копотью и золой.

Вспыхнул огонь, взметнувшийся до неба, горели деревья и деревянные сваи, перекрытия и другие постройки, горели те, кто был внутри, и от летящей в воздух золы слезились глаза…

Войти в строение можно было разными способами – его стены были полны дыр, а восточная и вовсе обвалилась. Но Малахитовый Полоз выбрал центральный проход – когда-то тут была и крыльцо, и лестница, и ворота, но теперь осталась только куча камней и ржавых обломков. Когда Вихо поднималась по ней, ей показалось, что змеи на стенах посмотрели на неё взглядом тысяч лишенных век глаз. Любой бы, наверное, испугался такого внимания, но только не джаккайка, родившаяся в одном гнезде с десятком рептилий. Наоборот, ей показалось, что взгляды эти полны одобрения, радости и удовольствия, они приветствовали ее как своего сородича и друга – и даже показалось лесной девочке, что она слышит дружелюбное шипение и шуршание бесчисленных чешуек.

«Змеиное место. Здесь папке глупые дарили еду. Но зачем? Он сам умеет добывать пищу» голос Малахитового Полоза прозвучал внезапно, так что Вихо чуть не споткнулась о корень, которых на полу «змеиного места» было в превеликом достатке, которые змеились и вились, сами похожие на пухлых деревянных змей. Внутри строение имело такой же печальный вид, как и снаружи – оно было полно мусора, снега, льда, уснувших на зиму растений и обломков обвалившегося потолка и стен. В центре была статуя змеи – когда то, наверняка, очень большая, красивая и величественная, но сейчас от неё остался только кусок хвоста, на который Малахитовый Полоз тут же забрался, приняв горделивую позу, снова раскрыв капюшон, и издав звучное шипение
«Тут глупые просили папку обо всякой ерунде, и дарили ему молоко… Хотя нам нельзя пить молоко! Разве что только вместе с вместе с животными, у которых оно внутри. Но другие змеи тупые, и пьют все подряд, не то, что молоко, даже грязную воду с какашками.»

Сообщив этот занимательный факт, Полоз снова зашипел. И на его шипение из щелей и отверстий в стенах и полу показались змеи – живые и настоящие, в отличии от каменных, покрывавших стены, и от корневых, покрывавших пол. Ужи и гадюки выглядели заспанными – их выдернули из зимней спячки, и им было это не по душе. Но все-таки они склонили головами перед Малахитовым Полозом, и перед Вихо тоже, прежде чем снова уйти в норы смотреть дальше свои чешуйчатые сны. Остался только один уж, размером с хорошего питона, а то и больше, древний, как сам храм, величаво медленный, с красивыми рыжими пятнами на голове, весь шелушащийся от старости торчащей во все стороны чешуей… Он обвился вокруг пьедестала статуи, и сонно смотрел на Вихо, ожидая, что она даст ему молока или на худой конец просто воды (пусть даже с какашками).

«Пойдем дальше! Мы почти пришли.»

Малахитовый Полоз спустился со статуи, и заскользил дальше, к дверному проему, давным-давно лишенному своей двери. Даже щепок от нее не осталось, только проржавевшие насквозь петли, и ручка в виде пасти змеи, держащей в клыках кольцо. Кстати, подобные «змеиные» украшения встречались и в других местах зала – бронзовые светильники, у которых огонь должен был вырываться из пастей, каменные скамьи со змеиными хвостами вместо ножек, треножники покрытые гравировкой в виде чешуи… Все это убранство, когда-то блиставшее и сверкавшее роскошью, было в ужасном состоянии, и навевало мысли исключительно о неизбежности и всемогуществе энтропии.

Пройдя сквозь одинокий дверной проем, Вихо оказалась в небольшой келье – ее крыша сохранилась, а окон не было вовсе, и поэтому тут было сухо и не так холодно, как в зале. На стенах висели ободранные гобелены с расплывчатыми зелеными пятнами, на полу стелился ковер пыли, а в центре была каменная кафедра, украшенная очередным изображением змеи. За кафедрой сидела сгорбленная фигура в балахоне под цвет чешуи Полоза, который полностью скрывал её внешний вид. Она медленно перевернула сухой лапкой страницу книги, затянутой в змеиную кожу, и та тут же превратилась в прах.
-Здравствуй, Вихо. Я последний хранитель этого храма – шуршащим голосом поприветствовав джаккайку, фигура медленно встала из-за кафедры, тяжело опираясь на бронзовый кадуцей. Была она невысокая, меньше среднего джаккая, и сгорбленная так, будто тащила на плечах всю громаду храму.

«Раз так долго ждет, мог бы подождать и до весны. Я ведь тоже спал… Нет, я могу и не спать, в отличии от глупых. Но зима это таааак скучно» прокомментировал змей слова хранителя храма. А тот достал из-за кафедры лукошко (и выглядело оно единственной новой вещью в этом царстве тлена), достал из него бутылку с молоком и, накапав в глиняный черепок, поставил его перед Малахитовым Полозом.
«Вот видишь, видишь! Они такие тупые! Мы даже усвоить молоко не можем, а они продолжают нас им поить! Папка им это сто раз говорил, но они вбили себе в голову, что мы любим молоко, и все тут.»
Сказав так, спутник Вихо принялся по кошачьи лакать молоко.
«Просто пить очень хочется. Лучше бы воды дал! Но они нас не слышат. Никогда не слышали! Теперь понос будет.»

-Ты избранная, Вихо – внезапно без лишних предисловий объявил Хранитель, указав на джаккайку своим посохом - дескать, ты, да ты, а не какая-нибудь другая Вихо. 
-Последняя избранная Мокку… Других нет и, наверное, еще долго не будет. Я ждал тебя уже так долго, все ждал, ждал, ждал…
«Он так медленно говорит! Заснуть можно…»
Полоз сонно зевнул, показав Вихо устройство своей пасти, схожей с устройством пасти королевской кобры.
-Ждал, ждал, ждал, ждал…
«Разбудишь, когда он закончит ждать»
-Ждал, ждал, ждал, ждал… И вот, ты пришла. Теперь мое ожидание окончено.
Полоз, свернувшийся клубочком, вздрогнул всем телом, открыв глаза.
-Твои родители, конечно, рассказали тебе все о Стражах, и об Избранных…
-Конечно рассказали. Особенно, папа.

Вихо упустила момент, когда многорогий демон появился в кельи. Вообще, он даже пролезть в нее не мог бы – так он бы велик и широк в плечах. И, тем не менее, он стоял тут, сложив передние лапы на груди, и в нетерпении притоптывая задней.
-Стражи призваны защищать этот мир, а не править им. Поэтому, их возможности в некоторых ситуациях ограничены…
«Врет он все. Мой папа самый сильный! И возможности у него огого» возмутился Полоз.
-…а в особо… щекотливых ситуациях, Стражам приходится прибегать к помощи смертных. Ты – одна из них. Приятно на тебя посмотреть! Сильная, умная, красивая, с частицей Воли и Силы стража в груди…
Демон оглянулся по сторонам, будто пытаясь понять, о ком говорит служитель. Не найдя никого, кроме Вихо, пожал плечами.
«А по-моему, ты страшненькая. Только хвост ничего… Вот была бы ты змеей!» с обескураживающей откровенностью заметил Полоз.

-Теперь слушай внимательно. Я передам тебе волю Стража.

Голос хранителя стал торжественным и отстраненным. И демон, и Полоз тоже стали серьезными. Змей поднялся на хвосте, внимательно глядя на Вихо, а здоровяк замер, обратившись в слух.
-Мокку хочет, чтобы ты отправилась в Нирвен. где встретишь Проводника…
-Я уже тут – демон поправил черные очки.
«В Нирвене очень холодно… Плохое место для змей» - Полоз расслабился, улегшись поудобнее у лап Вихо.
-Проводник поможет добраться тебе до поселения, которое называется Цеп-Хе. Там ты узнаешь больше… Хотел бы я рассказать тебе все заранее, но увы… Я и сам почти ничего не знаю.

-Пророки – демон вложил в эти слово столько призрения, что Вихо, невольно, тоже почувствовав неприязнь к этим «пророкам», кем бы они не были.
-Я уверен, на месте ты разберешься во всем сама.
-Потому что умная. И красивая. Вся в папку.

Хранитель подошел к одной из стен, и принялся шарить по ней. На взгляд Вихо, камень ничем не отличался от других камней, но под черными паучьими пальцами он щелкнул, и отъехал в сторону. В тайнике оказалась небольшая зеленая сумка из змеиной кожи, тонкий малахитовый браслет, и короткий кривой кинжал в зеленых ножнах.
-Это все тебе, Вихо. Подарки от Мокку для его Избранного, которые помогут в нелегком пути.
Лезвие оружия напоминало змеиный зуб, торчащий из змеиной же пасти с рубиновым и изумрудным глазами. Ножны были украшены узором из чешуи. А браслет был просто зеленым.
«Какой красивый! Похож на меня» восхитился видом кинжала Полоз.
-Воображение имбецила. Да и вообще, все это место – памятник дурновкусию – не одобрил дизайн Хама и кинжала демон, проявив себя еще и как арт-критик, в дополнение к прочим достоинствам.
-Кинжал называется «Аспид». Еще должны были быть доспехи, второй кинжал в пару, копье и кольцо – вздохнул Хранитель – но они пропали, когда фанатики сожгли храм… Но не стоит по ним грустить. Когда Мокку вернется, он даст новые дары.
«Старые надо было лучше хранить» недовольно прошипел Полоз.
-…увы, погиб и архив, в котором было сказано об способностях этих вещей, и как ими пользоваться…
-Острым концом тыкаешь в тех, кто тебе не нравится. А браслет можешь подарить какой-нибудь симпатичной самке, которая тебе понравится – подсказал демон.
-Знаю только, что кинжал связан с магией яда, и может становится сильней… Но без второго кинжала, «Гада», он неполноценен, и не раскроет свою силу полностью.
-А если собрать все части, награду дадут? Или приключение по поиску древнего барахла само по себе награда? – демон фыркнул.
«Хотел бы я посмотреть, как ты будешь выглядеть в броне и со всем этим оружием! Может, с ними ты станешь больше похожей на змею…»

-В сумке – противоядие. Оно волшебное, благословлено самим Мокку и излечивает от любого яда любой змеи. А также змеиное масло, которое лечит раны.
А теперь… Если у тебя есть вопросы, Вихо… Спрашивай. Я постараюсь ответить, хоть я и не знаю многого.
«Спроси, когда он наконец поймет, что мы не любим молоко» предложил Полоз.
-Лучше спроси, что такой «хуй» - посоветовал демон – иначе у тебя нет ни шанса в этой миссии.

---

Мавуро
Ангел поднял вверх палец, собираясь привлечь внимание Мавуро и отчитать за т о, что демон отказался действовать по его плану. Но потом передумал. За спиной его раскрылись крылья, и тлстяк последовал за Мавуро, медленно, степенно, заложив руки за спину и высоко и гордо держа голову.

-Ты снова прав, чадо Синделово. Не стоит недооценивать маленьких девочек. Не уверен в победе – в бой лучше не вступай…

Так или иначе, собаки показались демону более подходящей целью, чем джаккайка. Он обрушился на них, словно гром среди ясного неба, сверкая рогами и молниями. Однако, первая собака с неожиданной ловкостью увернулась от молнии. После чего они обе, забыв о своей жертве, повернулись к Мавуро.

-Наконец! Взять его! – воскликнула мелкая медийка, и следом за командой раздался звук, похожий на свист, тонкий, короткий, такой неприятный, будто по мозгам демона резанули лезвием бритвы, а в барабанные перепонки вонзили одновременно две иглы. Глаза гончих вспыхнули красным, а пасти вспенились зеленым – после чего они синхронно плюнули в демона мерзкой комковатой слизью. Третья тварь, раненная, тоже плюнула – но плевок не вышел, и слизь потекла у нее по морде вперемешку с кровью.

Уворачиваться было поздно - Мавуро уже набрал скорость, и один из плевков угодил ему точно в морду, вызвав приступ жгучей боли. Если бы не костяная маска, было бы хуже – но все равно липкая дрянь просочилась сквозь глазницы и нос, да еще и на уши попала. Однако, это не остановило его таран, и ударом рогов демон проткнул псину, добавив еще разряд тока и отшвырнув ее в сторону.
Кубарем прокатившись по льду, крылатый почувствовал слабость и удушье – яд жег, будто огонь, кожу, и щипал глаза. Вновь все заволокло зеленым – а ведь только-только очухался от первой дозы гадости…
-Быстрей, прочисти чем-нибудь глаза! Вода, вода у тебя есть?! – воскликнул Кальвин, приземляясь рядом – и будь осторожен, она снова собирается плюнуть!
Предупреждение было кстати, и наполовину ослепленный демон, прыгнув в сторону, увернулся от новой порции дряни, да еще так ловко, что зашел прямо во фланг собаке.
Воспользовавшись тем, что псы полностью переключились на демона, Ингер сделала короткий рывок, собираясь рубануть тесаком по спине пса, но поскользнулась на льду, окрашенном собственной кровью, и упала на живот, злобно зашипев от боли во всех ранах.

-Децибал, взять его! Куси, куси! – снова ударил по ушам свисток, отозвавшись в ушах и мозгах. Яд стек с одного глаза, и Мавуро увидел, как злая джаккайка, подпрыгивая на месте, машет в его сторону лапой. Из тьмы вырвалась очередная лысая псина, только раза в полтора больше остальных, с костяными пластинами на груди и спине, и… и с двумя головами. Цокая когтями по льду, чудовище побежало в сторону Мавуро.

-Ого, почти Цербер! Как неожиданно и неприятно – посетовал ангел – впрочем, было бы хуже, если бы это был не почти-Цербер, а почти-Дразил… А сейчас слушай внимательно, друг мой своевольный... Я очень уважаю твою свободу выбора, но сейчас, прошу! Послушай меня! Твари эти жутко похожи на Райских Борзых, которых вывел Клан Энеро во время Великой Войны. А значит, у них должен был ментальный триггер, который вводит их в ступор. Скажи: «Э ном лси реро»!

Немедля!

-2 маг. энергии

---

Малин
Когда Малин принялся рассуждать про тактику и стратегию ножевого боя в условиях штурма укрепрайонов, Сейли не стала ничего отвечать. Только бросила на него холодный взгляд, и пожала плечами.
-Все подруга, пришел командир поопытней тебя. Пора и на пенсию – усмехнулся Огри. Джаккайка вновь промолчала, но на этот раз во взгляде ее блестящих золотых глаз странствующий торговец прочитал множество невысказанных слов и эпитетов. И все неприличные.

Однако завершил свои соображения Малин любезным согласием принять халявное снаряжение, и Сейли, кивнув, повела его в свой фургон. На мысли и догадки насчет айзенцев вновь промолчала, погруженная в размышления насчет преимуществ ножей в обороне вагенбургов от тяжелой строевой пехоты и магов.

Несмотря на негативное первое впечатление, дальнейшие реплики Малина пришлись Сейли по душе. Его тактичность в инциденте со скальпами она так же оценила. Так что, когда джаккай попросил глефу, она не стала его выкидывать из фургона пинком, а просто покачала головой
-Извини, Малин. Во-первых, она не совсем моя. Во-вторых, ты вроде ничего, но я тебе еще не доверяю полностью. И, самое главное, это оружие не для новичков… Если честно, я даже сама не очень понимаю, как ей пользоваться…

Не договорив, Сейли стукнула себя пол лбу

-А! Есть одна штука. Думаю, тебе понравится. Кинжал… Сейчас. Подожди секунду…

Джаккайка ушла в дальний конец фургона, и принялась увлеченно копаться в длинных оружейных ящиках, сложенных штабелями, оглушительно гремя железом

И, как будто только этого и ждала, зашевелилась статуя. Блеснули желтые стеклышки, которые были у нее вместо глаз, шевельнулось ухо, и деревянный джаккай протянул Малину свою сжатую в кулак лапку. Потом пальцы разогнулись, и торговец увидел на ладони потертую монетку с лисьей мордой и синими искорками в глазах. 
Статуя приложила палец другой лапы ко рту, а затем указала когтем на Сейли, все еще копающуюся в своих ящиках.
После чего, снова замерла, делая вид, что она просто вешалка для нижнего белья, и всегда ей была.

---

Шалгеззаар
-Я Корве – с грустью отрекомендовался фей – Дурацкое имя, не так ли? Не то, что у тебя… «Шал». Как коротко и красиво… И певуче. Хотел бы я себе такое же… Шал…

Корве вздохнул, вяло взмахнув крыльями, отчего на плечо Зара посыпался мелкий черный порошок.
-Будь с ним осторожен – тут же предупредил фей – от него плакать будешь сильно. 
Увы, Зар сделал неосторожный вдох, и тут же в его глазах заблестели слезы.
В памяти замелькали самые грустные события в его жизни – как он причинил боль Сандре, как расстался со своими спутниками после сражения с пиратами, и другие расставания с теми, кто ему нравился… Все прочие потери, страдающие дети, несправедливости мира и многое, многое другое…

-Мне так жаль – фей достал платок, и вытер одну слезу Шала. После этого платок стал совершенно негоден к дальнейшему употреблению.
-Плакать - это нормально. Жизнь – вечная мука, а в конце только небытие и забвение. Только от слез становится легче. 

Фей вздохнул особенно тяжко, и внезапно сменил тему

-Хотел бы я сказать «нет» на твое предложение. Но не могу. Я ДОЛЖЕН тебя сопровождать. А Цеп-Хе… Это деревня. Поселение беженцев из разных стран, возникшее около ста лет назад вокруг древнего храма, посвященного Забытому… Оно на пол пути к Искрастеню. Перевалочный пункт для караванов и переселенцев… Но путь к городу этот не единственный. И слишком очевидный – и от того опасный. Но все равно тебе необходимо прийти туда. Больше я сказать не могу…
Привычное уныние вдруг сменилось яростью, и фей, оскалившись множеством мелких зубов, воскликнул
-И никто даже не спросит, хочешь ли ты в этом участвовать! Меня то уж точно не спросили. Игра уже идет, и ты лишь фигура на доске... Ты думаешь, что можешь сбежать с нее – но даже это будет участием в игре! Ты просто подставишь ту силу, которая делает ставку на тебя, и дашь преимущество силе иной, злой и древней, желающей  разрушить привычный порядок вещей, и погрузить мир в первородный хаос… А если пытаться разобраться, чтоб хотя бы играть в эту игру осознанно, а не быть чужой марионеткой, которую даже не за нитки дергают, а пинают ногами почем зря в нужную им сторону, то вопросов становится только больше, и ты понимаешь, что не все так однозначно, что нет черного и белого, а только серое или хуже того – рыжее, а ты и вовсе – бесцветный, и в итоге просто впадаешь в депрессию, и катишься по воли чужого дыхания и сердцебиения туда, куда они пожелают, как луковая шелуха… А в конце – тебя просто выбросят, выбросят в тот самый момент, когда ты исчерпаешь свой ресурс полезности, и заменят другим бедолагой, которому только и останется, что идти по твоим чуть заметным следам в вечном цикле бессмысленной борьбы на чужой войне… Потому что, что еще делать с луковой шелухой? В отходы ее, только там ей и место!

Фей с яростной злобой выжал платок, и вытер Зару еще одну слезу. Тоскливые мысли о прошлом от рассуждений фея стали еще тоскливее.

-В общем, что не делай, все равно будет плохо. А в конце все умрут. И хорошо еще, если ты умрешь вместе с ними. А то останешься, и будешь страдать, проливая бессильные слезы на их немые могилы…

Все время пока Корве рассуждал, а Шал плакал, Али, почти достигший навеса, с тревогой смотрел вниз.
-Дорогой мой друг-в-дороге, что-то не так? Почему ты остановился? – вроде как, фея торговец не видел. Или видел, но делал вид, что не видел. Зато он заметил слезы на глазах ящера.
-Дорогой эфенди! Что произошло?! Кто посмел тебя обидеть?!
-Ты расстроил его своей праздной болтовней и бесконечными рассказами о вещах, которые не имеют смысла для путника в этой ледяной стране – МуфРа высунулась из шатра – эфенди Шал, не бойтесь! Он больше не будет рассказывать вам всякие глупости, а если будет, ему же хуже!... Идите сюда, остальные жены уже готовят для вас еду и греют вино с пряностями!
-Именно так я бы сказал, если бы хотел заманить тебя в ловушку и добыть твои железы – фей бросил полный недоверия и осуждения взгляд на старуху – но есть ли у тебя на самом деле выбор? Альтернатива – замерзнуть в пути. Что вообще мы можем выбрать в этой жизни, если даже жизнь нашу мы не выбираем, если наши родители делают это за нас, против воли вводят в этот мир полный уныния и боли? Нет, лишь только свою смерть мы можем выбрать. Но даже на этот выбор у нас не хватает духу… Эх. Решай, Шал, сам, как ты хочешь умереть. И никому не позволяй и этого выбора тебя лишить.

---

Сугробный Потрошитель
Топор лесоруба – не лучший метательный снаряд, но ярость и злость разгоряченного дракой Хору удесятерила его силы, и лезвие, сверкнув в снежной круговерти, вошло точно в грудь последнего зверолюда, отбросив его в снежную могилу, где он и упокоился навеки.

Темная фигура, прикрываясь лапой от снега, вышла вперед. Это был демон… И судя по росту, демон земли. Огромная зверюга метра три в холке, с белым в полоску мехом, и двумя огромными клыками, спускавшимися ниже подбородка… Она походила на очень крупную кошку. Очень красивую и очень пушистую кошку. Раз в пять пушистее Хору. И никаких деформаций, и человеческих частей, в отличии от уродов, истекавших вокруг Хору кровью и дерьмом.
Пушок видел подобных зверей, когда проходил мимо ледяного озера – здоровые саблезубые твари жрали гигантского оленя, и не обратили на джаккая внимания. Но, естественно, ни разумом ни размером демона они не обладали… Для этой дамы они были бы как карманные собачки для человеческих городских леди.

Кроме шикарной шкуры, эта демоница могла похвастаться кривыми когтями на лапе, каждый размером с Игрушку. Другая лапа была скрыта плащом из шкуры мастодонта, украшенным застежкой из человеческого черепа…
Двигалась саблезубая с грацией, которой не могли бы похвастаться существа меньше и легче ее. Хору понял, что, попытайся он убежать, она его догонит. И быстро.

Но что-то было в её движениях не так. Хору пригляделся, и понял – под плащом, скрывавшим левую часть тела, лапы не было. Примерно до локтя… Не зря она это скрывала. Значит, на четвереньках бежать не сможет…
-Послушай, надо рвать когти – рыжая оказалась за спиной Хору – ты со своей магией легко сможешь оторваться от этой суки… Тут неподалёку разрушенная сторожевая башня. Там схрон. Деньги, снаряга, оружие, зелья, свитки, все, что нужно, чтобы добраться до ближайшего поселка… - голос рыжей был нервным и скрипучим, и вдруг сорвался на чуть ли не на визг - Слушайся меня! Иначе сдохнешь как поц обоссаный! Эти корявые – просто случайные фраера, но за тобой уже выехали настоящие отморозки, которые держат этот район! И если не будешь готов, они тебе уши на жопу натянут и по кругу пустят! И я сейчас не шучу!

Саблезубая молча глядела зелеными блестящими глазами на трупы зверолюдей – нанизанный на сосульки хромой, все еще горящий метатель, и второй, с разбитой головой, из которой текла кровь вперемешку с мозговой жидкостью, проткнутый сосулькой здоровяк с кабаньими клыками, мОлодец с кривым носом и одним глазом замерший с лапами прижатыми к животу, которыми он пытался удержать выпавшие кишки, вожак, тонущий в снежном водовороте с топором в груди…
И, наконец, Хору, стоявший среди этой бойни с мечом на изготовку, и готовый (по виду) к продолжению банкета.
Остановив взгляд на джаккае, демоница растянула черные губы в улыбке, и сказала голосом мягким и мурчащим, как у всякой уважающей себя кошки

-Ты мне нравишься. Давай спариваться.